— Гора света…

— Точно так.

— Но я слышал, что алмаз давно хранится отдельно от меча…

— Страз.

— Что?

— Хранится страз, искусная копия, почти неотличимая от подлинника. Здесь — истинно существующий алмаз.

— А вот этот, рядом?

— Мечи — не просто куски остро заточенного металла. Легенды, былины, мифы, сопровождающие их, как правило, несут достоверную информацию о владельцах и деяниях оных. Меч, на который ты указал, принадлежал арийскому нибелунгу Зигфриду.

— Вот красивая рукоять… почему она такая… двухцветная?

— Это Бжейкула-Вжашла, меч абхазского героя Цвицва. Сам меч с одной стороны черный, с другой серебристый, соответственно двойственному состоянию души героя, наряду с подвигами совершившего немало дурных поступков.

— А вон тот, длинный?

— Гунрир, меч Гейрреда-конунга.

— За ним тоже рукоять интересная…

— Это Эскалибур, или Калибурн, как его иногда называют.

— Меч короля Артура? Но ведь Артур — легенда…

— Я же говорил, в легендах зашифрованы вполне реальные исторические события, происходившие на земле в ранние времена. Жизнь короля Артура — вовсе не миф. Обратите внимание на соседний орт.

— Что?

— Замковый столб.

— Рукоять светится, будто ее раскалили…

— Это «пламенный меч обращающийся», с которым по легенде был поставлен херувим у врат рая после «грехопадения» Адама.

— А на самом деле кому он принадлежал?

— Герою без имени, причем не человеку.

— Как — не человеку?!

— На Земле существовало множество цивилизаций, созданных другими разумными существами, от насекомых до динозавров. К сожалению, следов их деятельности практически не сохранилось, за редким исключением. Этот меч — бесценная реликвия времен экспериментов с первыми носителями разума, созданными искусственным путем.

Северцев встретил взгляд Дмитрия, недоверчиво покачал головой:

— Вы говорите поразительные вещи… А если я проболтаюсь?

— Постарайтесь избежать подобных ошибок, Олег Николаевич.

— Откуда вы меня знаете?

— Служба такая, — уклонился от прямого ответа седобородый.

Дмитрий, разглядывающий пещеру, подошел к темно-серому столбу с нашлепкой, похожему на гипертрофированно увеличенный фаллос.

— Красивый меч…

— Это Эгей, меч Тезея, греческого героя. Чуть подальше — Берсерк, меч Зигмунда. У стены — Хатиман, сина-меч, символ древнего Китая. Но пойдемте, други, время не ждет.

Хозяин и гости прошествовали в конец зала, остановились у самого большого каменного пальца с огромным мечом, рукоять которого могла уместить сразу с десяток ладоней.

— Вот это ножичек! — с дрожью в голосе проговорил Олег.

— Это Расей, — с уважением поклонился мечу старец. — Меч былинного богатыря Святогора. Рядом — Сияющий, меч Руслана-витязя, защитника Рода. Дайте Боривой.

— Что?

— Дайте мне меч Боривоя-витязя.

Дмитрий, поколебавшись, протянул старику меч с простой, обмотанной черной лентой рукоятью.

Старик взял его двумя руками, благоговейно поцеловал лезвие, поклонился до пола. Меч на мгновение засиял, как язык пламени. Старик подошел к одному из пустых каменных столбиков, примерился и одним движением воткнул меч в столб сверху вниз, погрузив его в камень чуть ли не целиком. Столб оделся сеточкой молний, запахло озоном.

Старик отступил, еще раз поклонился.

— Спи с миром, древний закон. — Последнее слово старик произнес с ударением на первом слоге. Обернулся. — Вот и все, витязи, идем дальше.

В стене открылся невидимый ранее проход. Короткий коридорчик привел друзей в еще один зал, почти такой же большой, как и первый, но более темный, мрачный и душный. Здесь было еще жарче, чем в первом. Из сотен столбиков, в большинстве своем коричневых и черных, торчали рукояти мечей.

— Бог ты мой! — сказал Северцев. — Сколько же их всего?!

— Примерно столько же, сколько и в светлом схроне, — отозвался старец. — Шестьсот шестьдесят четыре. С вашим мечом будет шестьсот шестьдесят пять.

— Число зверя…

— Еще нет. И надеюсь, не будет.

— Как тут жарко, неуютно!

— Здесь спит Алчность Мира, не стоит удивляться. И не стоит находиться здесь долго. Дмитрий Олегович, дайте Чернобой, меч Чернаги.

Дмитрий молча протянул черный меч, с облегчением вздохнул, массируя кисть левой руки со скрюченными побелевшими пальцами.

Хранитель подошел к ближайшему столбу с голой вершиной, воткнул в нее меч, зашипевший, как рассерженный кот. Поднялась к потолку пещеры и растаяла струйка синеватого дыма.

— Идем отсюда.

— Подождите, — опомнился Северцев. — Пока мы еще не ушли… что это за меч, со змеями и полумесяцем?

— Это Котравей, меч Дурги, супруги индийского бога-героя Шивы.

— Почему он в этом зале, а не в первом?

— Потому что служил неправому делу.

— А тот, в рубинах?

— Завоеватель, меч нормандского герцога Роберта-Дьявола. Рядом, в золотой насечке, Бич Божий, меч Гуннов, или меч Аттилы.

— А этот? — Северцев протянул руку к рукояти меча и отлетел в сторону, не сразу сообразив, что произошло.

— Не дотрагивайтесь! — сверкнул глазами Хранитель. — Это Иезек, меч Яхве, Пожиратель Душ. Прошу руками ничего не трогать, это опасно!

— Почему же вы храните эти мечи? Не лучше ли их уничтожить?

— Каждый меч — символ войны или мира, магический жезл, реализатор власти и одновременно фигура равновесия. Их почти невозможно уничтожить как физический объект. Приходится хранить подальше от людских глаз, чтобы никто не соблазнился применить их еще раз. Но идемте, нам пора.

Северцев и сам чувствовал нарастающее темное давление на голову, закрадывающийся в душу страх, подспудное желание оглянуться, схватить оружие, куда-то бежать, кричать и драться, и он поспешил из зала вслед за переживающим те же эмоции Дмитрием.

В зале с Мечами Героев стало легче, несмотря на амбивалентность семантики, запрятанной в глубинах смысла самого понятия меч. Меч — как граница жизни и смерти!

Северцев не сразу понял, что эти слова принадлежат не ему, а Хранителю, и не произнесены вслух, а переданы мысленно.

Взгляды их встретились.

Старец кивнул:

— Вам еще многое надлежит понять, витязь, чтобы выйти на истинный Путь. Однако мое время истекло. Благодарю вас, други, за помощь и возвращение реликвий. Здесь они никому не причинят вреда.