Устала гадать Ксения. Да и сарацин, что лежал на полу без памяти о себе напомнил стоном громким. Поднатужилась Ксения, и подтащила его к топчану рубленному, помогла лечь. Саблю отцепив, что на поясе у него болталась, рядом с топчаном ее бросила. Провалился опять в забытье сарацин, а Ксения осмотрелась и вдруг видит, что лежит на столе книга в переплете из кожи воловьей с уголками золотыми. Такие книги только у отца она видела и патриарха Викентия. Сказывал он, что привозили их в земли русские люди просвещенные из Византии далекой, а здесь их монахи переписывали, множа для людей ищущих, что грамоте разумели.

Приблизилась она к столу дубовому и оглядела книгу диковинную, а затем раскрыть захотела, не утерпев. Да только книга та с места не сдвинулась, словно весила пуда три, и не раскрылась ей даже. Подивилась она сему и подумала «Не иначе здесь волшебник какой обитает и творит по книге сей привороты и наговоры всякие». И только подумала об этом, как растворилась в темноту ночную дверь со скрипом и влетел в скит ворон черный.

Ударилась оземь птица и старцем седовласым сделалась. Облачен был старик до самых пят в балахон цвета ночи черной, а в руке держал посох деревянный с наконечником будто из головы вороньей. Лоб старца обвивал обруч тонкий золотой, что блестел в тусклом свете лучины. Увидал он чужаков в своем жилище, но, похоже, не сильно удивился тому. Шагнул старец на середину клети и остановился, взглянув на Ксению. Та назад подалась.

– Не бойся ты меня, Ксения, – сказал старец, – я давно вас здесь дожидаюсь.

Ксения, еще от страха не отошла, но, имя свое услыхав, удивилась сильно. Старец, меж тем, подался в угол ближний, где утварь всякая хранилась и очаг висел. Стукнул он посохом своим диковинным о камень, брызнули искры от него и тотчас очаг занялся. А в котле, что висел над огнем забурлила и запенилась жижа зеленая. Тут Ксения и уверилась, что перед нею колдун неизвестной породы и от страха слова у нее застряли в горле. Но, пересилив себя, молвила все же девица:

– Прости, мил человек, что нарушили покой жилища твоего, но иначе – помереть бы нам от холода али зверей диких в горах. Расскажи, кто ты есть и как звать тебя? Отчего живешь ты в местах сиих безлюдных и откуда имя мое ведаешь, ведь не видала я тебя никогда?

Поворотился к ней старец и говорит:

– Звать меня Ставр, девица. Я колдун, что живет в горах Северных, на границе у самых стран полунощных, из коих ты родом произошла. И знаю о тебе и спутнике твоем все, а вы обо мне знать не можете, ибо родились в ту пору, когда мне минуло уж триста лет. Но колдовства моего ты не бойся, ибо только против людей худых оно силу злую имеет, а добрым оно в подмогу.

Еще более подивилась Ксения и спросила старца:

– Если знаешь ты все, то поведай – зачем я здесь оказалась, зачем украл меня сарацин проклятый из родного дому и скоро ли увижу я отца с матушкой?

– Не торопись, девица, – ответил ей колдун, – садись на скамью, в ногах правды нет. Расскажу я тебе твою историю и судьбу поведаю. Только, сначала глянуть надобно раны твоего спасителя от зверей диких.

Сказавши это, подошел Ставр к сарацину без памяти лежавшему на топчане лицом вниз, наклонился и перевернул его на спину. Открылась его взору грудь истерзанная когтями острыми, апосля которых остаются раны глубокие, что не зарастают долго. Но из ран сиих кровь уже не текла, запекшись по краям. Посмотрел Ставр на Ксению и молвил:

– Это ты ему заговор на крови останов сотворила, девица? Кто ж учил тебя сему действию?

– Ведуньи-бабушки, что у отца в тереме жили. Я у них и научилась немного.

– Похвально сие умение, только сейчас мы ему подсобим еще.

Простер старец руку над Арсеном и забормотал что-то непонятное на языке неслыханном, так что Ксения только смотрела молча и понять не могла, – не то старец молитву читает, не заговор творит. Арсен при сиих действиях распрямился в забытьи и руки с топчана свесил. Раны на груди его вдруг затягиваться стали сами собою. И вдруг, смотрит Ксения и глазам не верит – исчезли следы когтей глубоких совсем. А еще через мгновение открыл глаза Арсен и сел на топчане, словно и не при смерти находился он, а очнулся ото сна глубокого. Окинул он взором клеть и разглядел в углу ее Ксению, а рядом старца седовласого. Родилось в глазах его непонимание великое. Но тут сказал старец:

– Встань Арсен, подойди к столу дубовому и сядь на лавку супротив Ксении, ибо настало время вам узнать свою историю.

Подчинился сарацин гласу старческому, встал неспешно, собрался с силами после забытья глубокого и в несколько шагов оказался у стола, присел на лавку низкую. Ксения же глаз от старца не отрывала. Когда вышел Ставр на середину кельи, замерцал на голове его обруч ярким блеском, словно солнце в нем вдруг отразилось и заиграло на гранях. Закипела пуще прежнего жижа в котле, испуская запах болот замшелых. Загорелись на посохе волшебном глаза вороньи. Стукнул колдун тем посохом о камень и, вскинув руки, молвил:

– Было это в стародавние времена. Триста лет назад, в одно из схождений своих в эти места, поведал мне Перун историю двух людей из рода человеческого, богами рожденных. То были мужчина и женщина, из народов разных, что населяли тогда земли отдаленные друг от друга. Один из них был рожден при заходе солнца на границе песка и воды соленой и был дитем любви бога воды и богини песков знойных. Получил от них он дар божественный власти над стихиями водными и земными в краях прибрежных. Подчинились ему при рождении звери, птицы и рыбы свободные. Мог он превращаться, во что пожелает по одному своему пожеланию, мог летать и плавать, куда захочет без крыльев и кораблей. И вот, однажды, залетел он в края далекие, за самый карай земли, земным богам известной. И увидал он там Небесный Город, что стоял на вершине семи гор скалистых и затерян был в облаках белоснежных. Ворота в него открывались только тому, кому предначертано. Не мог в него войти ни один грешник земной, не искупив вину свою имевшуюся. Ибо в городе том открывалось каждому жизнь его прошлая и будущая, с которой они встречались здесь прежде, чем на земле. Многих из рода людского со всех концов земли тянуло в те горы испытать себя и узнать судьбу свою, многие жаждали знать зачем они? Ибо, обитая в низу, этого не понять. Приходили их тысячи по тропам горным к воротам небесного града. Но, если, не готов был человек к тому, то становился для него воздух отравой, а небо камнем, и умирал он тут же, пред золотыми воротами, раздавленный тяжестью грехов своих. Но чист был еще сын бога воды и богини песков знойных, хотел знать свое будущее, и попал он в небесный город, что населен был богами старшими и людьми очистившимися. А люди те, пожив среди богов, кто сколько захочет, возвращались обратно вниз и были людьми добрыми в землях своих до самой смерти, а после нее селились в окрестностях небесного города. Долго бродил гость среди дворцов высоких и изящных, в которых жили боги и верующие в них. Встречал на улицах многих и принят был, как подобает доброму путнику из рода богов. И велено ему было ждать и проводить дни в покое, ибо будущее случится с ним без предупреждения. Он ждал, и дни шли в беседах. Но вот однажды, на прогулке вечерней, когда солнце спускалось с небес в долину за далеким морем, а облака бесконечные постепенно темнели, он решил, что пересеклось его прошлое с будущим. Повстречал он на лестнице каменной небесного города образ красоты невиданной даже здесь, где все были красивы, словно солнце молодое на рассвете. Улыбнулась лишь раз ему девица, и поразил его сердце огонь пламенный, загорелось оно любовью великой. И в ней огонь ответный запылал. А была та девица земной, из людей очистившихся от грехов своих недавно. Скоро ей покидать небесный город было надобно. И решил тогда сын бога воды и богини песков знойных связать с ней жизнь и судьбу свою, но сказали боги старшие, что ошибся он, не свою судьбу встретил и еще ждать велели. Обезумел от горя гость небесного города, охватили его сердце страсти сильнейшие и решил он украсть девицу ту, что стала ему дороже жизни. Унести в края далекие наперекор воле старших богов, ибо не мог совладать с чувством своим и не видел иной судьбы для себя. Превратился он в вихрь сильнейший и в тот же день на закате дня унес девицу. Укрылись они в диких землях, где нет ничьей власти. Но открылось старшим богам его деяние, и послали за ними в погоню десять небесных всадников. Приказали им поймать беглецов, что решили избегнуть судьбы своей. Долго скитались и прятались беглецы, что полюбили друг друга, жили в лесах и пещерах они, но было для них то время самым счастливым, и родился от их любви мальчик. Однако, не достиг он и года, как отыскали их убежище небесные всадники. Увидев их, спрятал мальчика в пещере глубокой сын бога воды и богини песков знойных и вступил в бой с небесными всадниками, но был повержен. Изгнали его старшие боги на край земель, вместе с ребенком, чьей судьбы они не знали. Проклят был сын бога воды и богини песков знойных. А девица та земная, что любовь его вызвала, и сама к нему чувством запылала, осталась навеки в небесном городе, ибо прежде ей другая судьба была предначертана. Велели ей искупать теперь свой грех до самой смерти. А что бы никто более не смог бежать из небесного города от судьбы своей и приблизиться к нему вопреки желанию богов, возникли вкруг того места неприступные Снежные горы. И иссяк поток ищущих себя в Небесный Город. Ожесточился в разлуке с любовью своей сын бога воды и богини песков знойных, и поклялся уничтожить всех, кто стоит на пути меж ними и прийти в небесный город даже против воли старших богов. Но боги оказались сильнее, и не может он даже приблизится к Снежным горам. С тех пор беснуется на просторах земли бескрайней и гнев его не проходит.