— Она не любит пироги, она любит пель… Кхм, — замотал головой покрасневший Иванушка и стушевался.

— Приятно было с вами познакомиться, — раскланялся перед Шарлеманем Волк. — Ваша замечательная страна произвела на нас неизгладимое впечатление. Мы провели здесь незабываемое время, увидев и узнав так много нового, интересного и необычного, что принцу Ивану-царевичу, наверное, на целые мумеары хватит. Мы надеемся, что когда-нибудь мы вернемся сюда. Не смеем больше задерживать ваше величество и отвлекать вас от важных государственных дел.

— Империя зла — полюбишь и козла, — чуть не прослезился от речи князя Ярославского король. — Мальчики мои, Иван, Сержио — подойдите друг к другу — пожмите друг другу руки в знак вечной дружбы. Вот на таком уровне и завязываются в зародыше прочные международные контакты интернациональной дипломатии. Сержио — кронпринц, и принц Иван — старший…

— Младший, — подсказал кардинал.

— А. Кхм. Да. Ну все равно — пожмите друг другу руки — и нам действительно пора.

Не отрываясь от подпиливания своих ухоженных ногтей, кронпринц походя проигнорировал Волка и снисходительно протянул руку только помрачневшему Ивану.

— Прощайте, — выдавил набычившийся царевич.

— Прощайте, — издевательски повторил Сержио, и с высокомерной ухмылкой впервые соблаговолил поднять на лукоморца глаза.

Их взгляды встретились — и вся гамма эмоций от узнавания до изумления, негодования, гнева и неприкрытой мстительной радости промелькнула на лицах обоих принцев в одно короткое мгновение.

— Так это был ты!!! — выдохнули они в один голос.

— Что случилось? — вторил им дуэт Шарлемань-Серый.

— Отец — это тот самый мерзавец, который напал на меня и моих друзей полторы недели назад! Он не принц! Он — подлый разбойник и грабитель! Стража!!!

— Но сын мой! Это еще ни о чем не значит! Может, ты оши… — не подумавши, начал было король, но внезапно его посетило озарение в лице кардинала и шепнуло, что если бы эти гости оказались и в самом деле преступниками, подлежащими аресту, а еще лучше — смертной казни, то можно было бы, как любит выражаться его величество, и рыбку съесть, и между двух стульев сесть, то есть…

— Схватить их!!! — самостоятельно нашел правильное решение Шарлемань.

— Немедленно арестовать!!!

— За покушение на жизнь наследника короны!!!

— В кандалы!!!

— В казематы!!!

— Хватайте их!!!..

— Держите их!!!

— Не упустите!!!

— Бей их, бей их, бей их!!!

— И незачем так орать.

Негромкий голос князя Ярославского в сочетании с остриями двух мечей у горл монаршей семьи произвел эффект разорвавшейся бомбы с холодной водой.

На ковре, на куче золота, корчился один гвардеец. Остальные трое уже не могли делать и этого.

— Извините, ваше величество, мы этого не хотели, — попросил прощения Иванушка, извлекая себя из-под груды неподвижных тел.

— Ей-Богу, не хотели.

— Да как ты… — захрипел Шарлемань.

В это время Маджента, решив, что если ему не уделяют внимания, значит, он этого не заслужил, что он человек не гордый, и что вообще тут в последнее время что-то стало очень шумно, бочком попятился к выходу в сад.

— Если поп убежит, я перережу глотку принцу, — между прочим сообщил Серый.

— Стоять! — взревел Шарлемань.

На лице первосвященника ясно отразилась мысль, что попытаться бежать стоит хотя бы только ради этого, но, еще раз кинув взгляд на малиновое лицо своего монарха, Маджента благоразумно передумал.

— Ты, быдло, ты не смеешь…

— А за «быдла» ответишь, — многозначительно произнес Волк, чуть усиливая нажим клинка. Возражения сразу иссякли.

— Ваше величество, — снова обратился Иван к королю. — Тогда я напал на этого… принца и его прихв… друзей, — ох и тяжелая наука — дипломатия! — защищая жизнь простого человека, которого они избивали вечером в переулке. И я не знал, что этот нег… дворянин — ваш сын. Но если бы даже и знал — это бы ничего не изменило… И я очень сожалею о том, что тут сейчас случилось, но у нас не было другого выхода… И я правда не знаю, что нам теперь делать, когда такое вот теперь произошло… — пафос благородного негодования Ивана пришел к своему традиционному завершению.

— Иван, кончай трепаться. Свяжи этих троих, если не хочешь, чтобы за нами гналась вся королевская рать. Вон, шнуры со штор отдери. Хоть какая-то от них польза будет. И не стесняйся. Как говорит его величество, кто с чем к нам придет, на то и напорется. Ха-ха.

Минут через пятнадцать Иванушка справился с заданием. Все это время его мучили страшные сомнения: достойно ли это лукоморского витязя — так поступать с монархом независимой страны и его законным наследником престола? Правда, прецедент был — королевич Елисей на странице двести тридцать первой, освобождая из плена султана Секир-баши двадцать сестер-прорицательниц богини Тидреды, чтобы султан не поднял тревогу и не позвал на помощь своих кунаков, привязал его за шею к потолочной балке, но так ведь только за шею, а он связывает их по рукам и ногам… Но, с другой стороны, он привязывал их к трону, а Елисей, когда одной из сестер — Белисии — стало дурно, наоборот вынул из-под ног Секир-баши единственный в зале стул и предложил его бедной девице… Он даже в такую минуту мог быть галантным!.. А он, Иван…

Еще через пять минут Серый переделал всю Иванову работу, засунул в рот каждому из троих по куску шторы размером с банное полотенце, закрыл глаза последнему из гвардейцев и тщательно вытер об него свой меч.

— Ну вот, теперь мы готовы, — очаровательно улыбнулся он. — Засовывай свою ворону крашеную в мешок, и пошли. Пельмени остывают.

— Какие пельмени? — испугался Иван.

— Мамкины, — осклабился князь.

— Да ну тебя…

— Еще меня же и ну.

— А птицу я в клетке повезу.

— Зачем?

— Да какая же она жар-птица без клетки-то?! — подивился царевич непонятливости друга.

— Иванушка, — ласково, как говорят с упрямым бестолковым карапузом непедагогичные родители, молвил Волк. — Мы же сейчас во весь опор поскачем. Ты хочешь, чтобы на твоей лошади было полсотни лишних килограмм во время погони? Которые ты не сможешь толком закрепить? Или ты сомневаешься, что за тобой будут гнаться? Так, давай, спросим у Мюхенвальдов, — кивнул он в сторону королевской фамилии.

Оттуда донеслось такое яростное мычание и рычание, что двух мнений на этот счет остаться не могло даже у Ивана.

Но осталось.

Перед внутренним взором его моментально промелькнули две картины: Иван-царевич — герой и пышущая светом Жар-Птица в золотой клетке в его мужественной руке, и Иван-царевич — куриный вор с залатанным мешком за плечами, в котором трепыхается нечто неясной этимологии.