Золтан не стал это комментировать. Он полагал, что директор внимательно следит за своим ценным пленником.

* * *

Сразу у меня с пауками не получилось. Оказывается, что живущих в самолёте, я могу собрать всех. А вот достучаться до тех, которые от меня в нескольких сотнях километров, да ещё и в конкретном месте — не так просто.

Пока я с подсказками, неожиданно весьма толковыми порой, разбирался с тем, как вызвать тех самых пауков, вернулся Архос.

— У меня пренеприятнейшие известия, — сказал он, не торопясь сливаться со мной, возвращаясь в сознание. — Тебя хотят убить.

— Ну это как раз не новость, — ответил я, перенимая манеру Магнуса.

Я заметил, что достаточно немного с ним пообщаться, как начинаешь сыпать сарказмом, словно это соль для того, чтобы дорожки были не скользкими.

— Ты оказался прав, — игнорируя моё замечание, продолжал ментальный наставник, ныне слегка от меня отделившийся. — Тебя похитил Стивен. Вот его эмблема, — он передал мне изображение щита, на котором красные и белые треугольники входили друг в друга зубцами по три с каждой стороны. Отличное упрощение щита Батори. — Люди, которые тебя похитили, говорят о том, что из тебя выкачают всю магическую силу. Ты не первый. Люди, подвергшиеся подобной процедуре, полностью лишаются магических сил, но, что ещё хуже — памяти. То есть они даже не помнят, что были магами.

— Да уж, — произнёс я, почти наладив связь с одним из пауков дедова особняка. — Неприятная новость. Что ж, будем стараться, чтобы нас не лишили памяти, а уж тем более магии.

— И ещё я выяснил координаты, куда нас везут, — сказал он, снова передавая мне в сознание изображение, но на этот раз вместе с цифрами, обозначавшими точку в пространстве.

— А вот это ты просто молодец! — сказал я, восхищаясь Архосом. — А теперь помоги, пожалуйста, мне наладить связь с конкретными пауками. А то у нас со Штопором не очень выходит.

— Эх, молодёжь, молодёжь, — проворчал Архос, возвращаясь в моё сознание. — Для этого всего лишь надо было познакомиться с ними на месте. А не пытаться добраться до «какого-нибудь».

«У меня всё-таки ещё слишком мало опыта, — попытался оправдаться я. — Но я запомню этот урок».

А уже в следующий миг мне внимали все пауки дедова особняка. Оказалось, что их там целая стая.

Глава 14

Фёдор Кропоткин наконец-то набрался мужества и объяснился в своих чувствах Карине Державиной. Она была очень рада, так как уже ждала этого некоторое время. Но так смутилась, что не смогла сразу же ответить.

Но князь знал, что надо делать. Он планировал проводить её до самой двери, а когда она повернётся к нему, чтобы проститься, обнять её, прижать к себе и поцеловать.

Собственно, всё шло по плану ровно до того момента, когда она повернулась к нему.

Её взгляд скользнул куда-то в сторону, глаза расширились, а затем уже и открылся рот. Но не для вожделенного поцелуя, а для крика ужаса.

Проследив за взглядом любимой девушки, Кропоткин увидел огромную стаю пауков, выстроившихся так, что можно было прочитать слово «SOS».

— Тише, — сказал он Карине, — это же просьба, — а затем обернулся к паукам и присел на корточки, чтобы быть к ним ближе. — Вы от Никиты, да?

Шёпот тысяч маленьких пастей донёсся до его сознания.

— Да, да, да! Никита говорит с нами! Его похитили. И везут на небесной леталке. Да, да, да!

— Куда? Куда его везут? — спросил Кропоткин. — Вы знаете?

И в его сознании стали мелькать различные цифры.

— Подождите, — сказал тот, доставая телефон. — Мне нужно записать.

* * *

Получив сообщение от группы захвата, что Никита Державин пленён и скоро его доставят в резиденцию под горами, Стивен закончил все свои текущие дела и удалился в то крыло, куда входить мог только он. И лишь изредка туда допускались особо приближённые сотрудники.

Он не спешил. Стивен Батори репетировал речь, которую ему надлежало произнести сейчас. Иногда он жестикулировал руками, подкрепляя свои слова. А иногда на его губах начинала играть совершенно искренняя улыбка, которую не видел никто из его подчинённых. И никогда.

Спустившись на несколько уровней, чуть ли не в самый низ вырезанного в горах комплекса, Стивен подошёл к огромной установке, поддерживавшей постоянную температуру последнюю сотню лет, а то и больше, и нажал специальную кнопку.

Температура в помещении была едва ли больше нуля, поэтому из его рта вырывались клубы пара. Кожа под тканью пиджака и рубашки замерзала, но ему было плевать.

Ради дочери можно и потерпеть.

Наконец, установка, ухая гидравликой и прочими приспособлениями, выкатила к пришедшему ярко-алый — цвета свежей крови — кусок хрусталя, в котором спала глубоким сном самая красивая на свете девушка. Только вот это был не хрусталь, а самый настоящий магический лёд, последнее время поддерживаемый в нужном состоянии машинами, а не пленными магами, как раньше.

Конечно, со стороны могло показаться, что она мертва, так как грудь её не вздымалась, но Стивен точно знал — она жива. И большая часть его усилий в последние пятьсот лет была направлена на то, чтобы его дочь смогла жить вне куска льда, сковавшего её перед самой смертью.

— Вот и всё, дорогая моя Эльжбета, — проговорил он, склонившись над красным льдом и чувствуя холод вечности, обдувающий его щёки. — Совсем скоро всё это закончится. Я даже не представляю, как ты страдала всё это время, — горячая слеза капнула из глаза Стивена, который сейчас был лишь Штефаном — безутешным отцом смертельно больной Эльжбеты, и оставила лунку на идеальной поверхности льда. — Но я очень близок к созданию лекарства для тебя. Мы наконец-то нашли носителя легендарных зеркал, которые смогут защитить тебя и твой источник.

Он с умилением смотрел на родные черты, которые за последние пять сотен лет ни капли не изменились. Впрочем, как и у него. Он признавал, что в последние месяцы редко бывал тут, но это всё потому, что он готовил то, что, наконец, спасёт его самого родного человека. Пытаться вылечить её он начал ещё при жизни Антонио Сан-Донато. К сожалению, тогда он просто не знал, что для полноценной жизни его дочери нужны эфирные зеркала, единственным обладателем которых был как раз глава рода Сан-Донато.

—