похоже, ты держишь в руках роман, написанный Лилаей. Но это не выдумка, как я предполагал. Лилая описала то, что они с Фамилиеном пережили на самом деле.

– Милорд…

– Называй меня Тео, – перебил Теодор, аккуратно вытягивая из её рук бумаги и откладывая их в сторону.

Его рука легла на её плечо и плавно, но настойчиво развернула. Теперь они стали ещё ближе. Лицом к лицу.

– Я как раз об этом и хотела сказать. Почему вы перешли на «ты»? – она старалась, чтобы в голосе слышно было возмущение. Но голос предательски трепетал, пронизанный каким-то другим чувством.

– Я перешёл на «ты», Ники, потому что так обычно обращается жених к своей невесте. Разве нет? – улыбка Теодора была дразнящей и пугающе привлекательной.

– Но мы ведь не на самом деле жених и невеста. Наша тайная помолвка – фиктивная.

– Нам надо это как можно скорее исправить, – он нежно убрал волосы с её плеча, продолжая улыбаться.

– Исправить?

Николетт мешали соображать эти ласкающие прикосновения.

– Да, исправить. А то представил, что тебе однажды надоест работа, и ты упорхнёшь из замка. Я же умру от тоски, если рядом не будет моего неугомонного писаря. Не хочу повторить ошибку моего пра-пра-прадеда – дать тебе исчезнуть…

– Милорд… – Николетт лихорадочно подыскивала слова, – я не уверена…

– Тео, – настойчиво поправил он, – постараюсь тебя убедить…

Одна рука Теодора заскользила вниз – на талию, чтобы притянуть ещё ближе. А вторая, наоборот, вверх по шее к затылку. Николетт догадывалась, что сейчас произойдёт. Поцелуй? Его губы ещё не коснулись её губ, а она уже ощутила покалывание. Она и хотела, и боялась. Она не знала, почему не отталкивает его, а ждёт, затаив дыхание.

Это было совсем не так, как тогда, когда он пытался заглушить поцелуем её визг. Это было нежно и тягуче. И всё в ней отзывалось на его прикосновения остро до головокружения.

– Тео… – прошептала ему в губы.

И захмелела оттого, что осмелилась на это короткое имя.

– Это «да»? – на секунду оторвался он.

– Не знаю… – как можно быть в чём-то уверенной, когда мир вокруг тебя плывёт и пошатывается?

– Знаешь, та часовня, о которой говорится в записях, она ведь до сих пор на месте. Мы можем тайно помолвиться там же, где это сделали Фамилиен и Лилая, – Теодор снял со своего пальца перстень и надел на палец Николетт. – Я буду ждать тебя в часовне завтра вечером. Тебе не понадобится ключ, чтобы войти внутрь.

Ох, что творилось с бедным сердцем! Оно билось где-то в горле, мешая дышать. Теперь Николетт сможет входить в любую комнату, отпирать любой замок. Но этот перстень значил гораздо больше – он будто ключ от сердца хозяина замка Рош-ди-Вуар…

Николетт попыталась сморгнуть слезинку, а Теодор снова нежно притянул для поцелуев…

Только через час они вспомнили, что у них ещё остался не прочитанным один лист с записями Лилаи. Николетт, смочив пересохшее горло несколькими глотками воды, принялась читать вслух.

…После помолвки Фамилиен и его птичка покинули замок. Они отправились в островное королевство – туда, где все эти годы жила Лилая. Там были другие законы – более свободные. Наверно, близость моря делало островной народ свободолюбивым. На острове разрешались браки между людьми знатного и незнатного происхождения. Там Фамилиен и Лилая поженились.

– И вскоре у них родился чудесный малыш, – этой строчкой записи заканчивались.

У Николетт губы непроизвольно растянулись в улыбку. Может ли быть более радостное завершение истории любви, чем появление на свет малютки? Теодор тоже улыбался. Но они оба понимали, что на самом деле история на этом не закончилась.

– Я думаю, существует продолжение, – предположил Теодор.

– Да, у этого романа должна быть ещё одна часть. Ведь здесь ни слова про тайник и про то, как потомки Фамилиена снова поселились в замке.

– Мы разгадаем эту загадку, – пообещал Теодор. – Вместе.

Николетт видела, что теперь, когда он столько узнал о своих предках, ему особенно важно докопаться до сути.

– Я думаю разгадка в картине. Завтра с утра поеду к папеньке, узнаю, откуда у него это полотно.

– А я навещу своего отца. Попрошу картину назад на пару дней. Надо проверить, нет ли в ней ещё каких-нибудь сюрпризов.

 

 

Генерал Дидье сидел за письменным столом. Перед ним лежал большой лист бумаги. Это была схема военных действий. Он привык серьёзные операции разрабатывать тщательно и подготавливать скрупулёзно. Стрелками и флажками помечал передвижение войск противника и передислокацию своих сил.

Да, надо признать, последние несколько боёв были проиграны. Не силён Дидье там, где дело касается бесед с современными взбалмошными барышнями, которым родители с детства не привили кротость и послушание. Дал осечку, когда надеялся сразить эту дерзкую юную леди выстрелом по её слабостям. Но ничего. Кое в чём генералу нет равных. Пора пускать в бой тяжёлую артиллерию.

 

 

Глава 49. Я никогда не скажу "да"!

 

Глава 49. Я никогда не скажу «да»!

 

Николетт открыла глаза и непонимающим взглядом уставилась вперёд. Где она? Почему не узнаёт комнату, в которой находится? Голова кружилась и ощущалась сильная слабость. Руки, покоящиеся на мягких подлокотниках кресла, казались такими тяжёлыми – не шевельнуть. А ноги, наоборот, – невесомыми, ватными. Подняться с кресла даже и пытаться не стоит – бесполезно. Но не это поразило больше всего – Николетт обнаружила, что облачена в подвенечное платье. Белые шелка опутали с ног до головы. Что происходит?

Она покрутила головой. Вокруг царил полумрак. Красивое мозаичное окно пропускало в комнату последние лучи заходящего солнца. Значит, уже вечер. А что было до того?

Николетт напрягла память. Та сильно шалила, но всё же начала понемногу выдавать события, произошедшие с утра. Сразу после завтрака они вместе с Дороти отправились в имение папеньки. Нужно было поговорить с ним насчёт картины-приданого – узнать, откуда взялось полотно.

Поездка проходила без особых приключений. Дороти, как это обычно бывает с ней в дороге, задремала, разморившись на солнышке. И Николетт пришлось коротать время, любуясь придорожными пейзажами. Вскоре она сама тоже начала зевать. Привалилась на плечо Дороти и заснула… Всё. Больше Николетт ничего не помнила.

Что могло случиться дальше? Куда завёз её кучер, пока она спала? Зачем её переодели в подвенечное платье? Это сюрприз Теодора? Но они же