«Когда прибудут железные балки для тарана “Лоа”?» – «Hasta mañana, сеньор адмирал!»

«Долго еще портовые власти будут тянуть с починкой деревянного корпуса “Манко Капака”, давшего течь от орудийной пальбы?» – «Hasta mañana, сеньор!»

«Почему чугунные бомбы для девятидюймовых орудий, которые имеются в арсенале, до сих пор не доставлены на мониторы, впустую расстрелявшие половину бомбовых погребов по чилийским корветам?» – «Hasta mañana сеньор, hasta mañana…»

Аста маньяна. Когда-нибудь потом. Завтра… Может быть. Наверное.

Услыхав эту магическую формулу в очередной раз, Повалишин окончательно потерял самообладание и потянул из кобуры кольт. Спасибо адъютанту, удержавшему его руку и не допустившему смертоубийства, но если честно, тот мерзавец сполна заслужил свинцовую пилюлю! И как только Мигель Грау ухитрялся добиваться хоть чего-то в подобных условиях?

А сиеста? Ни одному бездельнику не приходит в голову, что в военное время можно позабыть о привычке устраивать отдых в середине дня, когда жара достигает пика. Конечно, вопить «Patria esta en peligro!» и «Victoria o muerte!», размахивая над головой никчемными саблями, – здесь на это любой горазд. А вот попробуйте-ка убедить этих крикунов отказаться от полуденного отдыха…

Может, и правда расстреливать? Отобрать пару десятков матросов-перуанцев из боевых, поставить над ними русского кондуктора – и «Взвод, пли!». Разом забегают, тараканы усатые. «Ла кукарача», как их тут называют. Нельзя. Приказ выполнят, конечно, а вот потом…

А блокада сжимается все теснее. Прошлой ночью чилийскую торпедеру видели уже на внешнем рейде. Пока, к счастью, никакого вреда она не нанесла, но что будет дальше? А у него для патрульной службы всего пара паровых барказов с мелкими пукалками имеется да оснащенная на колене миноноска. Поди перекрой ими всю акваторию! Минных катеров должно было быть три, но два до сих пор на верфи. «Hasta mañana», будь оно неладно…

Но сейчас – все. День закончился, ночь, непроницаемо-черная, тропическая, спустилась на город. В кабинете адмиральского особняка гораздо удобнее, чем в каюте на броненосном таране. Можно снять опостылевший мундир, потребовать кофе и хотя бы на часок отвлечься от дел. Раскрыть книгу и с головой уйти в древнюю культуру этого континента. Повалишин, к немалому своему удивлению, всерьез увлекся этой темой и даже начал понемногу собирать библиотеку, в основном на французском и английском языках.

Вот, к примеру, альбом зарисовок, сделанных миссионером-католиком Ипполитом Русселем на Рапа-Нуи, затерянном в Тихом океане острове, берега которого усеяны огромными каменными статуями. Несчетные века смотрят эти истуканы на подступающие волны, словно в тщетной попытке остановить их вечный бег. Остров, полный загадок и тайн, которые еще предстоит разгадать будущим исследователям.

В последнее время Иван Федорович не раз представлял, как выйдет в отставку по окончании этой войны, как бросит военную службу, что перуанскую, что русскую – довольно уже, исполнил долг, как требует этого присяга! – и с головой уйдет в археологию. А что? Приобретет в Кальяо особнячок, может, и не столь роскошный, как этот, но адмиральская пенсия, которую сулил президент Перу, позволяет устроиться более чем прилично. Перевезет из слякотного Петербурга жену. Ирине Александровне пойдет на пользу здешний мягкий климат – глядишь, и здоровье поправит, а то и понесет, если Бог даст…

А сам Иван Федорович займется организацией научной экспедиции, хотя бы на остров Рапа-Нуи, или Пасхи, как назвал его какой-то голландский мореплаватель. Выпишет из Московского и Берлинского университетов энтузиастов-историков, мечтающих раскрывать загадки древних цивилизаций… Конечно, все это потребует немалых средств, которых у университетских властей наверняка нет, но можно ведь будет поискать меценатов, благотворителей, открыть подписку?

Он насмешливо покачал головой. Вот в самом деле, размечтался, развел маниловщину: «…А хорошо было бы, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки…»

Нет, мечты – это, конечно, неплохо, но чтобы они стали реальностью, сначала надо выиграть вой ну. «Войну за гуано»… Так ее уже успели обозвать репортеры. Иван Федорович невесело усмехнулся, представив, как отвечает на вопрос, за заслуги в какой кампании он удостоился столь высокого чина. А ответишь – куда глаза деть от позорища?..

На крыльце брякнул дверной молоток – раз, другой, третий. Иван Федорович взглянул на часы. Десять тридцать пополудни. Все верно, на этот час назначено лейтенанту Гальвесу. Решительно, об отдыхе можно только мечтать…

Он поставил книгу обратно на полку, поплотнее запахнул старый персидский халат, привезенный с собой из России.

– Зови в столовую, приму там, – велел он вестовому, явившемуся с докладом о посетителе к сеньору адмиралу. – И распорядись, чтобы кофе подали, что ли…

– …выйдете за волнолом и будете ходить длинными галсами, поперек внешнего рейда, – объяснял Повалишин. – Если встретите неприятеля, пускайте сигнальные ракеты, а дальше – по обстановке. Главное, чтобы на броненосцах успели подготовиться к отражению минной атаки.

Конечно, не дело адмирала инструктировать лейтенанта, как нести патрульную службу. Но на перуанском флоте многое, если не все, делается через пень-колоду. Лучше недоспать пару часов, чем просыпаться под взрывы мин под днищами твоих кораблей.

Гальвес наклонился к карте, выпрямился.

– А как же сети? Вы же распорядились поставить противоминные сети и на «Атауальпе», и на «Манко Капаке», и на других кораблях!

Узнав, что в перуанском флоте понятия не имеют о таких полезных в современной морской войне приспособлениях, Повалишин немедленно отправил боцмана в сопровождении полудюжины матросов изымать сети у рыбаков. Полотнища сшили, прицепили к нижнему краю чугунные ядра, наскоро оснастили корабли выстрелами, на которых сети выносились подальше от борта, – и пожалуйста, вот вам импровизированная противоминная защита! Конечно, рыбацкие сети тонкие, и прорезать их можно обычным матросским ножом, но это все же лучше, чем ничего.

– Сети сетями, а бдительность никто не отменял, – ответил он. – Запомните, лейтенант: сначала сигнальная ракета, потом поворачиваете и идете к блокшиву. Если за вами погонятся – отлично, подведете преследователей под их огонь. Если отвернут и пойдут прочь, преследуете сами, время от времени обозначая свою позицию ракетами. Все ясно?

– Да, сеньор адмирал! – Гальвес чуть каблуками не щелкнул от усердия.

– То-то! Кстати, как там у вас мой Пивоваров?

По прибытии в Кальяо на минный катер, как и обещал Повалишин, поставили картечницу Норденфельда с пятью параллельно расположенными стволами. Один экземпляр этого чудо-оружия нашелся в военно-морском арсенале, откуда его никто не хотел брать – не было людей, умеющих обращаться с этой редкостной для перуанского флота системой. Пришлось Повалишину командировать с «Тупака Амару» артиллерийского кондуктора Пивоварова, имевшего дело с картечницами Норденфельда еще в Российском