Он так ни в чем и не разобрался, когда подошел к «Савою», но теперь он хотя бы понял, что дело было не в каких-то отдельных мелочах, не в совпадении досадных случайностей, а что плохо было все сразу, и это даже успокоило его. Если уж все сразу плохо, подумал он, входя в «Савой», то открывается больше простора для действий.

Господину Леману показалось, что он узнал женщину, стоявшую за стойкой, что это именно она в тот раз погладила Карла по голове. Сейчас, при дневном свете, она выглядела старше, чем тогда, господин Леман дал бы ей от тридцати пяти до сорока, и он вспомнил, что Карл всегда питал слабость к женщинам старше его. «Никогда не связывайся с молодняком, – сказал он однажды господину Леману, – с ними у тебя будут одни проблемы. Они все время хотят изменить свою жизнь, и в один прекрасный момент ты просто не будешь вписываться», – сказал он. У Карла есть своя особенная жизненная философия, подумал господин Леман. Он уселся напротив женщины за стойкой и для начала заказал пиво, теперь он его заслужил. У них было только разливное. Ну и хорошо, подумал господин Леман, пока она будет цедить пиво, она по крайней мере никуда не сбежит.

– А ты не знаешь, где Карл? – спросил он наконец, пока она все еще возилась с пивом. Вопрос дался ему нелегко, он не любил разговаривать с незнакомыми людьми, даже на общие темы.

– Конечно, знаю, – ответила она, как-то горько улыбнувшись, как показалось господину Леману. – Ты ведь господин Леман?

– Да. А откуда ты знаешь?

– Вы ведь были здесь пару недель назад. И в последнее время он много говорил о тебе. Наверняка больше, чем обо мне. Меня зовут Кристина. Он тебе когда-нибудь рассказывал обо мне?

– Да, конечно, – соврал господин Леман.

– Странно, – сказала она. – Он не тот человек, чтобы обо мне рассказывать.

– Почему же, – сказал господин Леман, – мы же недавно заходили сюда.

– Ну и что? Разве я сидела с вами за одним столом?

– Нет. А почему?

– Хороший вопрос.

Господину Леману не нравился этот разговор. А она, напротив, казалось, уже долго ждала этого разговора. Господин Леман разглядывал ее украдкой, пока она говорила. Женщина показалась ему симпатичной. И какой-то печальной. В выражении ее глаз было что-то трагичное, этим она напомнила господину Леману Роми Шнайдер, но она ему нравилась, в отличие от Роми Шнайдер. Роми Шнайдер он терпеть не мог, кроме фильмов про Сисси,[26]но и в этом он бы никогда не признался.

– Для Карла существуют два мира, – сказала она. – Ты из одного, а я из другого. И он тщательно следит, чтобы эти два мира никак не пересекались. Вопрос только в том, какой из этих двух миров для него важнее.

– Какой? – спросил господин Леман, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Ваш, конечно, – сказала она. – Я много об этом думала. Когда он говорит мне: ты для меня единственная, то он считает это комплиментом и говорит это искренне. Проблема лишь в том… – она собиралась поставить пиво перед господином Леманом, но он взял кружку у нее из рук, – что это относится только к нашему миру. Вот в чем беда. Ведь в нашем мире, кроме нас двоих, никого нет. И ему в нем не очень интересно. Поэтому он рассказывает мне про тебя, а тебе про меня – нет.

– Понятно.

– Да он и приходит сюда, только когда с вами у него что-то не ладится. Когда хочет отдохнуть. Я для него что-то вроде матраса.

– Понятно, – сказал господин Леман, для него все зашло слишком далеко, и он почувствовал себя неловко. Она меня совсем не знает и рассказывает подобные вещи.

Женщина по имени Кристина тем временем налила себе бренди. Почему все владельцы кабаков так любят коричневый шнапс, подумал господин Леман.

– Хотя это тоже слишком громко сказано, – продолжила она, пригубив свой напиток. – Если бы я была его матрасом, то он хотя бы иногда ложился на меня. А с этим в последнее время тоже плохо стало.

– Да, – беспомощно промямлил господин Леман. – А у тебя нет ощущения, что он как-то изменился за последнее время? Что у него что-то с головой?

– Я ничего особенного не заметила. Может быть, и так. Но это ваша проблема. Мне это безразлично. Хочешь взглянуть на него? Тогда ты поймешь, о чем я.

– Да.

Женщина перекинулась парой слов с коллегой, и они вышли на улицу, завернули за угол и вошли в тот же дом. Было похоже на то, что ее квартира располагалась прямо над баром. У владельцев баров никогда нет проблем с квартирой, подумал господин Леман. Она начала старательно открывать замок: долго колдовала с ключами, низко наклонилась к замку и так осторожно вставила ключ, как будто было важно сделать это строго определенным образом. Уже в прихожей господин Леман услышал храп.

– Посмотри на весь этот кошмар, – сказала женщина, – тогда ты поймешь, что происходит, когда он появляется здесь.

Господин Леман прошел за ней по длинному коридору в гостиную, в которой стоял большой диван, на нем лежал спящий Карл. Он лежал в какой-то странно вывернутой позе, не то на боку, не то на спине, ноги свисали на пол, футболка задралась и обнажала его массивный живот, который свисал набок, как мешок. Он храпел так, что стены тряслись, в комнате пахло алкоголем, потом, грязными носками и табаком.

– Все понятно?

– Все понятно. – Теперь господин Леман заметил, что и Кристина ему тоже не нравилась. Так же как и Роми Шнайдер. – Ты не могла бы передать ему, когда он проснется, чтобы он позвонил мне?

– Он наверняка сразу уйдет, когда проснется, – ответила она. – Обычно так и бывает. Я сама не знаю, почему я его вообще пускаю сюда.

– Да уж, – сказал господин Леман, – это трудно понять.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ничего, просто так…

– Я этого больше не вынесу, – сказала она. Храпящий Карл прибавил громкости. – Если ты увидишься с ним раньше меня, то скажи ему, что он может больше не приходить ко мне.

– Ладно.

– Меня все это достало.

– Ладно. – Господин Леман прошел к выходу. Она следовала за ним.

– Передай ему, пожалуйста, чтоб никогда не приходил. Скатертью дорога. Хотя ему будет все равно. Он даже не позвонит потом.

– А вы давно знакомы?

– Ты имеешь в виду, давно ли мы вместе? В смысле – как давно мы трахаемся?

– Ну, типа того.

– Ха! – Она обогнала его и открыла перед ним дверь. – Два года. Два года псу под хвост.

– Ну что тут сказать…

– Не надо ничего говорить.

– И не буду.

– Было бы лучше всего, если бы ты его прямо сейчас забрал с собой, – сказала она.