— Вы ведь собирались забрать ее с собой, — холодно бросил Мэтт.

— Именно за тем мы сюда и приехали.

— Тогда при чем здесь я? Вы ведь и так ее не пощадите, ублюдки!

Клив нагнулся ближе. Его слова предназначались только для Мэтта:

Но не сейчас. Она зачем-то понадобилась этой задирающей свой нос английской светлости. И он предложил нам хорошо за нее заплатить. А потому я не возражаю, чтобы немного потерпеть. С другой стороны, если ты соберешься буянить, я просто пристрелю этого заносчивого британца — у меня, кстати, давно уже руки чешутся, а девчонкой мы все попользуемся. Тебя я все равно остановлю парой пуль, но так, чтобы ты не умер слишком быстро и полюбовался, как мы будем дрючить эту девчонку. Я разложу ее прямо здесь, перед тобой, чтобы ты не пропустил ни одной детали. Думаю, мне понадобится три, а то и четыре раза, чтобы полностью получить удовольствие от такой хорошенькой кобылки.

Мэтт с шумом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Клив усмехнулся:

— Да, думаю, так и надо сделать. Мысль о том, что я оттрахал ее, будет еще сильнее жечь твои внутренности, так ведь? Хотя держу пари, ей это понравится. Знаешь, женщины никогда не отказываются от предложений старины Клива.

— Как Джоан у мадам Симоны? Вспомни-ка об этом, Клив. Восемь лет назад. Мы тогда первый раз с тобой встретились. Джоанне это так понравилось, что тебе пришлось избить ее до полусмерти. Помню, как мне понадобилось оттащить тебя от нее, а потом показать, каково это — когда тебя так избивают. Я бы тогда и раньше вмешался, если бы ты не заткнул ей рот кляпом. Сломав тебе тогда нос, я едва ли сделал твою физиономию более безобразной.

Револьвер Клива угрожающе звякнул, когда он отвел затвор.

Думаешь, сможешь заставить меня застрелить тебя прямо тут и спасти от медленной мучительной смерти, ведь так? Так вот, ничего у тебя не выйдет.

Старший из братьев Хейли выразительно фыркнул. Он обернулся взглянуть на возвратившегося Сэма с нарезанными кусками сыромятного ремня.

Раздевайся, Деверо. Мне бы не хотелось лишать этих голодных маленьких тварей ни малейшего кусочка твоей драгоценной шкуры. И не забывай, что я тебе сказал о женщине.

Хорошо зная Клива, Мэтт понимал, что тот выполнит все свои дьявольские угрозы. Он принялся расстегивать рубашку, наблюдая за Элли, глядящей на него с потерянным, несчастным выражением лица. То, как грубо обращался с ней Дэрби, бесило Мэтта, но в то же время заставляло подчиниться. Он скинул с плеч подтяжки, вытащил из-за пояса рубашку, обнажив торс и талисман с ягуаром, все еще висящим на его шее. Сняв рубашку, он отбросил ее в сторону.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросила Элли, и Мэтт порадовался тому, как твердо звучит ее голос. Ей еще потребуется вся ее выдержка и стойкость.

— Да вот, скормим его муравьям, моя прелесть, — игривым тоном сообщил Сэм.

Он вбил околышем топора в землю первый кол с привязанным к нему ремнем. Затем, обойдя муравьиную кучу, вбил два других кола, расположив их в углах прямоугольника.

— Просто порадуйтесь, что это не вы. Вы такая сладкая, что муравьи сожрут вас за один присест.

— Сладкая? Да она чистый уксус, — съязвил Питер. — Уж можете мне поверить.

Элли судорожно вздохнула:

Вы не сделаете этого! Так поступают только дикари!

Забив последний кол, Сэм выпрямился.

Ага. Именно поэтому мне так и понравилась эта идея.

Он подошел к Мэтту. Его усмешка казалась такой же безумной, как и выражение его возбужденно сверкающих глаз.

И кто же может нам помешать? — злорадно спросил Дэрби.

Элли взглянула на бандитов с надменным, пренебрежительным выражением царствующей королевы. Мэтт испытал чувство гордости, видя ее отвагу, хотя и донимал, что это чистой воды бравада.

Вы трусы! Все вы! — выкрикнула Элли. Питер вышел вперед.

— Что это там, на шее этого парня?

— Вот это? — Сэм фыркнул. — Выглядит как бесполезный кусок булыжника.

Он поддел кончиком ножа талисман со змеей.

Все силы Мэтта в этот момент ушли на то, чтобы сдержаться и не отпрянуть, когда холодная сталь коснулась его голой груди. Поступки Сэма были настолько непредсказуемы, что от него в любую минуту можно было ожидать чего угодно. Например, он мог вонзить этот нож прямо в грудь Мэтта. В такую минуту мысль о талисмане ушла на второй план.

Возможно, и бесполезный, — сказал Питер, небрежно взглянув на талисман. — Любопытный камень тем не менее. Я, пожалуй, возьму эту вещицу себе, ведь ему она уж точно больше не понадобится.

Пожав плечами, Сэм срезал кожаный шнурок и бросил талисман Питеру. Тот подхватил камень и убрал к себе в сумку.

Элли передернулась.

Неприятный холодок подозрения закрался в душу Мэтта. Что сейчас волнует Элли больше: беспокойство за него, Мэтта, или потеря ее талисмана?

Дэрби, свяжи леди запястья и передай ее нашему благородному лорду. А потом помоги Сэму привязать Деверо.

Сэм отмерил футов двенадцать ремня и протянул Дэрби со словами:

— Я отрезал немного лишку веревки, эта девица кусается, что твоя гремучка. Уверен, что справишься с ней?

— Не дави на меня, Сэм, — мрачно ответил Дэрби.

— Да? — засмеялся Сэм. — И что ты сделаешь?

У Дэрби даже уши покраснели от этой издевки. Пробормотав что-то себе под нос, он принялся связывать запястья Элли.

Снимай все, Деверо, — приказал Клив, махнув револьвером.

Пояс Мэтта с пустой кобурой упал на землю рядом с оружием. Он стянул с ног высокие сапоги до колен и брюки. Теперь он стоял перед ними в одних коротких полотняных подштанниках, которые специально обрезал, чтобы было не так жарко.

Дэрби закончил связывать запястья Элли и грубо толкнул ее в руки Питера. По пути Элли ухитрилась изогнуться и взглянуть на Мэтта. Он стоял почти голый, и Элли невольно покраснела. Мэтт ничего не мог с этим поделать — его шея и лицо тоже вспыхнули в ответ.

— Кальсоны тоже снимай, — приказал Клив.

— Зачем? Чтобы леди увидела, чего она в действительности лишилась? — подначил Мэтт Клива, стараясь сохранить хоть немного достоинства.

Издевка взбесила бандита, на что, собственно, Мэтт и рассчитывал. Короткий удар в челюсть огромного волосатого кулака свалил его на землю. В голове словно взорвалась бочка с порохом. Прежде чем он смог подняться, Сэм и Дэрби схватили его за руки и, подтащив к муравьиной куче, накинули на запястья петли из сыромятных ремней.

Примитивный инстинкт требовал от Мэтта сопротивляться, не в его правилах было сдаваться без сражения. Но он смог подавить в себе это желание, помня об угрозе Клива. Холодная логика подавила ярость и страх, и хотя он понимал, как мало от него зависит сейчас судьба Элли, все же не хотел лишний раз провоцировать Клива. И еще Мэтт не хотел, чтобы Клив в ярости нажал курок и таким образом лишил его последней надежды на спасение, какой бы призрачной она сейчас ни казалась ему.