— Хочу, чтобы все поняли, как обстоит дело. Либо Хэнкок знает, что мы здесь, либо он просто по натуре невероятно осторожный тип, — заговорил Кох. — Парень ни с кем не общается, ни с кем не разговаривает. В Интернете его интересуют только порносайты и бейсбол. У него есть подружка по имени Корал Ли, которая живет неподалеку отсюда, в Кетчуме. Девушка восточного типа. Посмотреть есть на что. О Корки этого не скажешь. По нашим данным, он тратит на нее кучу денег. Только за этот год — около двухсот тысяч долларов. Путешествия, украшения, новенький «лексус» с откидным верхом.

Кох оглядел собравшихся.

— И это почти все. Если не считать, что он связан с Волком и получает за свои услуги очень хорошие деньги. В общем, в двенадцать ноль-ноль мы собираемся наведаться к нему в гости. Я так уста-ал, — пропел агент Кох, — я так уста-ал от ожидания.

Агенты заулыбались, даже те, кто понятия не имел о такой древней группе, как «Кинкс». Кто-то похлопал меня по плечу, словно я имел отношение к решению, принятому, должно быть, в самом Вашингтоне.

Группа, которой предстояло войти в дом Хэнкока, состояла главным образом из фэбээровцев, но входили в нее и цэрэушники под командой Руни. Вообще присутствие ЦРУ было отчасти знаком внимания и любезностью — как-никак между нашими ведомствами складывались новые отношения, — а отчасти объяснялось тем, что Хэнкок подозревался в соучастии в убийстве их директора, Томаса Уэйра. Впрочем, вряд ли Хэнкок интересовал их сильнее, чем меня. Мне был нужен Волк, и я знал, что рано или поздно найду его. По крайней мере именно в этом я себя убеждал.

Команда наконец поступила. В назначенный час мы вторглись в дом Хэнкока. Повсюду замелькали форменные рубашки фэбээровцев и ветровки цэрэушников. Вполне допускаю, что мы спугнули пару оленей и с десяток зайцев, хотя все произошло без единого выстрела.

Хэнкок лежал в постели со своей подружкой. Ему было шестьдесят четыре, ей — предположительно двадцать шесть. Восхитительные черные волосы, хорошая фигурка, множество колечек и браслетов — она спала голышом и лежала на спине. Хэнкок оказался приличным парнем — на нем была футболка, и спал он, свернувшись калачиком.

Едва открыв глаза, отставной агент принялся орать на нас. Выглядело это смешно.

— Какого черта? Убирайтесь, на хрен, из моего дома!

Что он позабыл, так это изобразить удивление. Или, может, артист оказался никудышный. Так или иначе, у меня сложилось впечатление, что наш визит не стал для него сюрпризом. Почему? Потому что он засек наблюдение? Или его предупредили? А Волк? Знал ли он, что мы вышли на Хэнкока?

В первые два часа допроса мы применили к Хэнкоку «сыворотку правды» доктора О'Коннелла. Результат получился далеко не тот, что с Джо Кэхиллом. Да, он заметно повеселел, но рта так и не открыл. Сидел и молчал. Не подтвердил даже то, что мы уже знали от его бывшего напарника.

А тем временем два десятка агентов обыскивали дом, конюшню и прочесывали все шестьдесят акров прилегающей территории. В гараже стоял «астон-мартин» — Волк любил быстрые машины, — но ничего более или менее подозрительного не обнаружилось. Поиски продолжались целых три дня и вели их уже более сотни агентов, которые чуть ли не перещупали каждый квадратный дюйм ранчо. Все это время полдюжины экспертов по компьютерам — включая специалистов из «Интел» и «Ай-би-эм» — пытались взломать два имевшихся в доме компьютера. В конце концов они пришли к выводу, что на обоих установлена дополнительная сверхнадежная система защиты от проникновения.

Мне ничего не оставалось, как только ждать, читая и перечитывая имевшиеся в доме газеты и журналы, включая пожелтевшие номера «Айдахо маунтин экспресс». Иногда я надолго уходил в лес, обдумывая возможные направления своей собственной будущей жизни. Не могу сказать, что такие прогулки доставляли большое удовольствие, но ведь свежий горный воздух полезен для легких, не так ли?

Компьютерщики совершили-таки прорыв, однако то, что открылось, не вселяло надежд. Никаких упоминаний о Волке, никаких выходов на подозрительных лиц.

На следующий день из нашего отделения в Остине прибыл настоящий хакер, которому удалось найти файл, скрытый в другом, зашифрованном, файле. В нем хранилась переписка с банком в Швейцарии. Точнее, с двумя банками в Цюрихе.

И теперь мы уже не подозревали, а знали наверняка, что у Хэнкока много денег. Более шести миллионов. По меньшей мере. За долгое-долгое время это была первая хорошая новость.

Итак, в Швейцарию. На день-два. Я вовсе не надеялся найти там Волка. Хотя, с другой стороны, всякое могло случиться. К тому же мне еще не приходилось бывать в Швейцарии. Дженни попросила привезти ей чемодан шоколада, и я пообещал, что привезу.

Целый чемодан самого лучшего швейцарского шоколада, моя милая. Это меньшее из того, что я могу сделать для моей девочки, которая прожила без меня большую часть своих девяти лет.

Будь я Волком, выбрал бы для жизни Цюрих — красивый, удивительно чистый город, стоящий на берегах Цюрихского озера, город с раскидистыми, распространяющими волшебный аромат деревьями, с широкими извилистыми пешеходными дорожками у самой воды и чистым горным воздухом, вдыхать который должно медленно и глубоко. Когда я попал туда, над городом собирались тучи. Фасады большинства зданий в Цюрихе исполнены в светлых тонах, песочном и белом, кое-где украшены швейцарскими флагами, которые в момент моего прибытия безжалостно трепал рвущийся с озера ветер.

Проезжая на машине, я заметил проложенные тут и там трамвайные рельсы и нависающие над ними тяжелые линии проводов. Сила старины. Попавшиеся на глаза фибергласовые коровы, выполненные в натуральную величину и разрисованные альпийскими сценками, напомнили любимую игрушку малыша Алекса, Му.

«Цюрихский банк» — строение в стиле шестидесятых, с фасадом из стекла и стали — расположен недалеко от озера. У входа меня поджидала Сэнди Гринберг. В сером костюме, с черной сумочкой на плече, она выглядела так, будто работала здесь, в банке, а не в Интерполе.

— Уже бывал в Цюрихе? — спросила Сэнди, обнимая меня и целуя в обе щеки.

— Никогда. А вот швейцарский нож у меня был. В детстве. Такой, знаешь, универсальный.

— Алекс, мы обязательно должны здесь пообедать. Теперь идем. Нас ждут, а ждать в Цюрихе не любят. Особенно банкиры.

Внутри все было так, как, наверное, и должно быть в швейцарском банке: повсюду деревянные панели, безукоризненная полировка, блеск и чистота, какая бывает, по-моему только в операционных. Нас провели в отделанное природным камнем помещение, где работали настоящие профессионалы. По крайней мере выглядели они серьезными, деловитыми, энергичными и даже общались шепотом. Некоторым сюрпризом для меня стало присутствие на стенах картин современных художников, однако потом я понял: искусство — такой же бренд банка, как чистота, деревянные панели и перешептывания.