Несметная сия чреда

Ту власть дает им надо мною,

Что став их наконец игрою,

Пути не вижу и следа.

О как я сам себе превратен,

Одно превратное любя! —

Как сам себе я непонятен,

Быв непохож сам на себя! —

Страх добродетели начало;

Чего тогда недоставало,

Теперь без меры то во мне.

Все странности во мне опасны,

Противоречия ужасны.

И крайности всегда одне.

Сей час до расслабленья нежен,

И вдруг суров жестокосерд;

Сей час я вовсе безнадежен.

И вдруг в себе уверен, тверд;

Но твердости одна минута

И после скорбь сомнений люта

Всю внутренность мою грызет.

Скорблю, коль мира благ лишаюсь, —

Скорблю, коль к ним я прилепляюсь:

Тогда Тебя со мною нет.

Коль сердце так во мне растленно,

И ум блуждает в слепоте;

Болезни тлеет тело бренно,

Дни исчезают в суете;

Коль шаг мой каждый — заблужденье

Мой каждый взор — есть преступленье;

Коль суету творений всех

В себе самом я заключаю;

Что я, и что в себе вмещаю? —

Увы! — ничтожество и грех!

Я весь ничтожество — но внемле

Мой вере с гордостию ум:

Советом мудрых не приемлет: —

И тьма его глубоких дум,

Его парения игривы.

Его искания пытливы, —

Все — суемудрие одно,

Они питают дух мятежный:

Но погашают чувства нежны:

Все сердце в них иссушено.

Душа в живых уже полмертва,

И скудный дряхлых дней конец, —

Сия ль Тебя достояна жертва?

О нет! — забудь щедрот отец!

Моих дней юных преступленья

Исправит лишь чудотворенье.

И в цвете лета моего

Перероди меня, Зиждитель!

Будь мой отец и обновитель

Пошли мне Духа Твоего!

Коль истины не постигаю:

Постигну ль правые пути? —

Коль сердца своего не знаю;

Могу ли истину найти? —

Не видя истины и тени,

Я сплю во мраке смертной сени,

Или средь чуждыя земли

Блуждаю так, как бессловесной.

Отец премудрости небесной!

Мне духа мудрости пошли.

Чтоб вечно вежды не смежая,

Мой взор я устремлял к Тебе;

И всю надежду полагая

В Твоей божественной судьбе

Своей внимать отрекся воле.

На внутреннем моем престоле,

О Боже! царствуй Ты Един;

Чтобы во мне какой доброты,

Кроме святой Твоей щедроты,

Я не мечтал других причин.

Клянуся быть Тебе покорен;

Но лишь противное что зрю, —

Уже судьбою недоволен,

Уже скучаю и скорблю.

О самолюбие жестоко!

Как ты проникнуло далеко

В изгибы сердца моего.

О Боже, Боже милосердный!

Дай мне терпения дух твердый,

Влияньем Духа Твоего.

Льзя ль Бога не любить всем сердцем

И всеми силами души? —

Но скрою ль что пред сердцеведцем?

О Боже! ты мне поспеши:

Ужасно для моей природы, —

Любительницы злой свободы

Отречься от любви своей.

О Боже моего спасенья!

Дай дух мне кротости, смиренья;

Мятежник да умолкнет сей.

Какая гибельная бездна

Всех зол в душе моей лежит?

Понятиям моим невместна.

Какая-то мне тайна льстит,

И в самой кротости, в смиреньи,

В самом себе уничиженьи.

Ах! только гордости покров.

Сие есть душ чистейших свойство,

Сие прямое благородство

Духовных, истинных сынов.

Нет! Нет! Исчезни, мысль безбожна.

В ком душу дух Твой возродил,

О Боже! кротость в том не ложна:

Тот все свое уничижил.

Так в сердце Ты мое приникни,

В нем Духом все Твоим проникни

И в прах кумир мой сокрушай.

Да помню, чувствую миг каждый,

Что грех есть сущность Духом правды,

И соружается душа.

Мудра есть фарисейска сила.

О Боже! Дух Твой все творящ,

Простя в начале тонки крыла.

Как голубь над гнездом сидящ,

Носился ими помавая, —

Себя с твореньем не сливая,

Жизнь мертвой бездне сообщил.

Так духа силу неизследну,

Да оживит во мне тьмы бездну,

Яви на мне, о Боже, сил!

Моленье детское, простое

Достойно Всеблагих Небес,

Моленье чистое, святое

С потоками горячих слез.

Но я чрез многие уж годы

Не знаю, сколь целебны воды

Простертых к небесам очей.

Так чувства все мои увяли;

Так сердце мне болезни сжали,

Иль пламень иссушил страстей.

Пусть сердце я ношу холодно;

Пусть сухость чувствую в себе

И запустение бесплодно:

Но Боже! я молюсь Тебе.

Молюсь — для теплого моленья,

Пошли мне духа умиленья,

Молиться сердце научи.

Моих усилий тщетна мера;

Душе заграда только вера,

Из камня воду источи.

Молюсь и буду я молиться

Дотоле, Боже! пред Тобой;

Доколе слух твой преклонится

Моим стенаньем и мольбой.

Доколе сердца к обновленью,

Души растленной к возрожденью

Мне духа твоего пошлешь. —

Мое надеянье не ложно;

Во век то будет непреложно,

Что ты единожды речешь.

Пошлешь — как рек — с Преторией сферы

Мне Духа, Боже! Твоего:

И тьму разгонишь светом веры

Внутрь бездны сердца моего.

Не веры мертвой и холодной

Сухой и суетной, бесплодной,

Которая, как зимний луч,

Лишь на поверхность упадает;

Или как молния блистает,

Во мраке исчезая туч.

Твоей то благодати дело,

Чудотворением мудра,

Чтоб Истина во мне горела

Желаньем чистого добра.

Чтоб знаменье скорбей святое