– Как скоро тебя найдут?

– Не знаю точно. Сначала меня будут искать в Железной башне, это займет, вероятно, весь день. Но если к поискам привлекут скрывателей, то это не займет много времени.

– Тогда у нас не так много времени. – Джесса бросало в жар и холод одновременно, а желудок сводило так, словно он стоит над обрывом и смотрит вниз. Он взял Морган за руку. – Морган, пожалуйста, мне нужно знать, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить.

– За то, что отправил меня в Железную башню? – спросила она. Вопрос был прямолинейным и жестоким, но Джесс лишь кивнул. – Порой я думаю, что не виню тебя. Порой думаю, что виню. Я пытаюсь убедить себя в том, что меня бы все равно рано или поздно поймали, а ты просто уберег меня от большей боли и мучений, а может, даже от смерти в случае, если бы я попыталась бороться с неизбежностью. Но мне все равно плохо. И пока мне плохо, я не могу…

– Испытывать ко мне чувства, как прежде, – закончил за нее Джесс, и Морган медленно кивнула. И вот он, момент, когда Джесс сорвался в пропасть, вот это падение с высоты и этот болезненный удар. – Что ж. Все честно. – Однако он все равно не мог не думать о том, как его пальцы касаются ее кожи, ее мягкой, теплой руки. Не мог не думать о том, как ее рука сжимает его руку.

– Нет, это совсем не честно, – ответила она. – Прости меня, Джесс. Дело вовсе не в том, что ты мне безразличен – как раз наоборот. Ты мне очень дорог, просто…

– Позволь мне искупить свою вину. Пойдем со мной, – сказал он. Джесс выпалил слова, не обдумав их. Это был просто импульс, желание, которое он не мог контролировать. – Я тебя где-нибудь спрячу.

– Где?

– Далеко. Где угодно.

– Джесс, меня найдут.

– Тогда мы сбежим.

– Меня найдут. Пока я не смогу снять ошейник, даже пытаться бессмысленно!

– А если ты его снимешь?

– Тогда, быть может, что-то изменится, – сказала она. Теперь на глазах у нее блестели слезы. – Это не так уж просто. Прости.

Джесс подошел ближе, и Морган не отстранилась. Он откинул прядь волос с ее лба и на мгновение замер. Джесс столько раз воображал эту встречу, и теперь она казалась ему скорее сном, чем реальностью, если не считать до боли реалистичных мгновений, когда его пальцы касались ее нежной кожи. «Как же все просто». Однако ни одно свое чувство он не мог бы сейчас назвать простым. Джесс понимал, что любит Морган, однако любовь эта шла через тернистый путь: чувство вины, ревность и страх.

Внезапно теперь Джесс осознал, что все то время, пока он скучал по Морган до этого самого дня, он на самом деле скучал по своим фантазиям. Как и говорила Глен: искал испытание, недосягаемое и знакомое. Однако девушка, стоящая сейчас перед ним, была куда более настоящей, честной, со сложной судьбой.

И теперь Джессу она была нужна, как никогда прежде.

Они стояли очень близко друг к другу, слишком уж близко, и, осознав это, Морган уставилась на Джесса широкими глазами. Она поспешно сделала шаг назад и продолжила беседу на более привычную для них тему:

– Я чуть не забыла. В базилике Юлия есть телепортационный зал, он скрыт, и его используют лишь для того, чтобы попасть в тюрьму или же в александрийский серапеум и из него.

– Вульф вспомнил о телепортационном зале, – сказал Джесс. – Ник ему не поверил.

– Этот зал чрезвычайно секретный. Однако, думаю, я могла бы изменить маршрут для телепортации и отправить нас в местечко неподалеку от Александрии. Если, конечно, я смогу снова сбежать из Железной башни и отправиться с вами.

– Ты сбежала сейчас.

– Вы же еще не готовы отправиться спасать Томаса, верно?

– Нет, – признался Джесс. – Мы даже еще не уверены, что он там. Продолжим искать доказательства.

– Хотелось бы мне помочь вам чем-то еще, – сказала Морган. – Я тоже буду искать дальше. Уверена, мне удастся расшифровать больше посланий, которые отправлял руководитель Артифекса… – Морган внезапно ахнула и схватилась за ошейник. А потом их глаза встретились.

– За тобой идут, – сказал Джесс. Морган кивнула.

– Нельзя им видеть меня с тобой, иначе тебя арестуют. Если сбежала сама, еще ладно, если решат, что в этом замешан ты…

– Может, меня тогда посадят в темницу рядом с Томасом. Тоже своего рода способ его отыскать.

– Не смешно! Джесс… – Он поцеловал ее. Морган сначала удивилась, но потом поцеловала его в ответ, и поцелуй этот получился теплым, и сладким, и безумным и говорил куда больше, чем любые слова. А потом Морган его оттолкнула. С силой. – Уходи сейчас же. Нельзя, чтобы тебя видели со мной. Пожалуйста, просто уходи!

Джесс развернулся и побежал прочь. Когда он обернулся, то увидел, как Морган спокойно шагает в противоположном направлении, как паровая карета останавливается рядом с ней и вооруженные стражники выходят и окружают девушку. Она не пыталась от них отбиваться.

«Обернись. Просто обернись и посмотри на меня, Морган».

Она не обернулась.

Всю ночь Джесс ждал, что его кодекс зазвенит, оповещая о новом сообщении от Морган, или Халилы, или же Дарио.

Никто ему не написал.

На рассвете он уже настолько отчаялся, что решил попытаться отправить сообщение через кодекс самостоятельно, хотя прекрасно понимал, что за всеми его переписками почти наверняка следят. Сначала Джесс попытался связаться с Халилой, потом с Дарио, однако никто ему так и не ответил. «Что-то случилось, – подумал он, и страх пробежал ледяной змейкой у него по позвоночнику. – Их арестовали. Или… или что-то похуже». Стал бы архивариус рисковать и инсценировать еще один трагический несчастный случай всего через несколько дней после предыдущего? Или бы он просто распорядился тихо увезти друзей Джесса куда подальше, сделал бы так, чтобы они пропали, и придумал бы новую историю, чтобы успокоить их родных?

Джесс представил, как подобная вежливая ложь прозвучала бы. Как пришло бы письмо архивариуса с дежурными соболезнованиями, написанное красивым, каллиграфическим почерком, в котором бы не было правды вроде: «Вашего сына разорвали механические стражники. Нам очень жаль». Вместо этого в письме бы описывалась какая-нибудь банальная тихая смерть. Может, болезнь. Джесс с ужасом вообразил, как бы приняли подобную новость дома. Как бы его мать с отцом получили письмо о его смерти, как бы они сдержанно отреагировали, как отреагировали когда-то на новость о смерти старшего брата Джесса Лиама. Может, разве что Брендану будет и правда жаль потерять Джесса.

Как раз в тот момент, когда Джесс раздумывал, всплакнет ли отец, в его кодексе появилось новое сообщение. Пришел приказ. Утром Джесс должен был явиться в подразделение Никколо Санти, где он и будет служить на протяжении всего следующего года. Джесс уставился на приказ, пытаясь сообразить, что, во имя всего святого, задумал архивариус, подарив Джессу подобную возможность, и чуть не упал вместе со стулом, дернувшись, когда кто-то громко постучал в его дверь.