— Мне тут лет семь, — охотно комментировал Джеймс. — Меня все старались чем-нибудь накормить, и я объелся клубникой со сливками. Меня стошнило прямо на лужайке. — Он хмыкнул. — Мама мне тогда задала перцу.

Сара стояла на лужайке, одной рукой обнимая темноволосого мальчика в белой рубашке и серых шортиках, другой рукой прикрывалась от солнца. Она смотрела вдаль. «Высматривает меня?» — подумал Эд. Малыш рядом с ней, словно чувствуя напряженность матери, замер, не замечая, как тает мороженое в его руке и капает на идеально отутюженные штанишки.

Несколько фотографий было сделано под каштаном у озера.

— Мы часто приходили на это место, — сообщил Джеймс. — Я всегда знал, что это мамино любимое, только не догадывался почему.

На одном из снимков Сара лежала там же, где он впервые заговорил с ней, а Джеймс, которому было лет десять, щекотал ее травинкой.

— Она хотела меня поймать, я побежал и бухнулся прямо в озеро. Хорошо, что я уже умел плавать.

Джеймс вновь почувствовал в отце горечь потери. От него исходили токи одиночества. Это было в его глазах, в жестах тонких выразительных рук, во всей его фигуре. Опять Джеймсу захотелось сказать ему что-нибудь утешительное, и он опять не решился. Просто молча ждал, когда можно будет вставить что-нибудь ободряющее. Он увидел, как Эд тяжело, но бесшумно вздохнул. Потом он перевернул страницу.

Последней в альбоме была вклеена фотография Сары, Джайлза и Джеймса на террасе. Сара сидела с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам. Джайлз погрузился в газету, а Джеймс в белом теннисном костюме строил рожу камере.

— Это снимала Памела, — пояснил он. — Моя девушка.

Эд улыбнулся.

— Я встречался со многими девушками, пока не познакомился с твоей матерью.

— Под каштаном у озера. Она говорила. Вы сказали, что не верили в принца, который разбудил Спящую красавицу поцелуем. Это она вам напомнила сказочную принцессу?

— Да, — улыбнулся Эд.

— Она была красивой? То есть она и сейчас красивая, но когда была молодой…

— У нее была фарфоровая кожа и шелковые волосы. Губы ее были выпачканы шоколадом, и я не мог оторвать от них глаз.

— Вы знали, кто она?

— Мы все знали. Хоть все мы, янки, были сексуально озабочены, о ней даже помыслить никто не смел.

— Но вас это не остановило.

Эд пожал плечами.

— Мне раньше никто не говорил слова «нет».

Карие глаза потускнели, и Джеймс понял, что он подумал о том «нет», которое сказала ему Сара много лет назад.

— Она была тем, что мой командир назвал «настоящей английской розой», — продолжил Эд. — И мне безумно хотелось холить и лелеять этот прекрасный цветок.

— Она была… добра к вам?

Эд надолго замолчал.

— Она была как глоток родниковой воды в пустыне для умирающего от жажды, — наконец сказал он. — Возродила меня к жизни. А потом мне хотелось еще и еще пить из этого источника. Я знал, что она замужем и очень серьезно относится к браку. У нее уже тогда чувство долга граничило с фанатизмом. Но к тому моменту, когда я в полной мере это осознал, я уже был околдован Сарой Латрел. Это было похоже на наркотическую зависимость. Я не мог быть вместе с ней, но и без нее мне не было жизни.

Глаза Эда затуманились воспоминаниями.

— У меня никогда не было проблем с женщинами; отношения складывались по принципу «пришел, увидел, победил». Но с той минуты, как в мою жизнь вошла Сара, все изменилось. Даже трава стала зеленее. А ведь я даже еще и пальцем ее не коснулся! Она была словно из другого мира.

Я знал, что на душе у нее неспокойно, что наш роман разрывает ей сердце, хотя это был не роман в пошлом смысле слова. Мне впервые не нужна была легкая интрижка. Мне нужна была Сара. Вся, без остатка. И вот мы подошли к тому барьеру, у которого все должно было кончиться… или измениться. Я попробовал выложить карты на стол. И она дала мне отставку. Конечно, ей это дорого обошлось, но она не могла поступить иначе. Мы расстались.

Эд опять замолчал, а Джеймс сидел неподвижно, боясь разрушить атмосферу доверительности, которая воцарилась между ними.

— Разлука длилась десять дней. Каждый из них тянулся как год. Я все поставил на карту, и выпало зеро. Большой круглый нуль. Я даже подумывал о том, чтобы перевестись на другую базу, потому что невыносимо было бы жить рядом с ней и оставаться ей чужим.

А потом возобновились боевые вылеты в Германию, и я уже не мог летать, если она не ждала меня назад. В общем, я пришел к сэру Джорджу и напрямик спросил, когда она возвращается домой. Он был на редкость славный старик. И, конечно, все знал о нас. Он мог бы отчитать меня, как мальчишку, но не сделал этого. Не хотел вмешиваться в наши дела. Он сказал, что она скоро будет дома.

Эд тяжело вздохнул.

— Это был мой самый трудный вылет. Мне было страшно не столько из-за обстоятельств полета, сколько оттого, что я мог не вернуться и она никогда не узнала бы, что для меня значила. И мы чудом вернулись. Трое из экипажа погибли, трое были тяжело ранены. «Девушка из Калифорнии» занялась, как олимпийский факел. Все же мне удалось дотянуть до базы и посадить самолет. Не помню, как это получилось. Помню только, как при посадке увидел из самолета во тьме ее фигуру — там, где мы всегда встречались, у павильона. А дальше я помню, как очнулся от сильной боли в лазарете при базе, весь в бинтах. И потребовал, чтобы меня отпустили в Парк. К счастью, доктор был моим хорошим приятелем, он сам меня отвез. Было совсем темно, но она еще ждала… и сразу бросилась мне навстречу…

Эд опять погрузился в молчание. Снова вздохнул.

— Если я вспоминал тогда о Джайлзе Латреле, то без капли сочувствия. Вопрос стоял так: или он, или я, и мне чертовски хотелось, чтобы это был я. И считал, что право на моей стороне. Сара была воплощением моей мечты. Больше того, я даже мечтать о таком не смел. Неделя, которую мы провели вместе, была самым счастливым временем в моей жизни. Сара подарила мне величайшее счастье. Она ввела меня в волшебную страну, и сколько бы я потом ни пытался найти туда дорогу в одиночку, мне это не удавалось. Путь туда известен только ей.

Эд откинулся на спинку кресла.

— Мой план был таков: она оставляет Джайлза и выходит замуж за меня. Я увожу ее в Калифорнию, и мы живем долго и счастливо. Осталось только следовать этой схеме. Но тут нас подбили на «Салли Б.», и я исчез из ее жизни на три месяца. Как раз тогда-то и случилась беда с Джайлзом. Будь я в то время с ней, все могло бы обернуться иначе, но три месяца отсутствия, когда она считала меня погибшим, сделали свое дело. И она приняла решение. А отступать было не в ее правилах. Да и рядом с тем, что осталось от ее мужа, я не имел никаких шансов. Я тысячу раз пытался потом представить себе, могла ли Сара поступить по-другому, даже если бы я был тогда с ней. Ее совестливость достойна войти в поговорку.