– Мне казалось… Мне казалось, если никому не говорить, он, быть может, вернется.

– О, Дейзи…

В дверь сунула голову женщина-полицейский:

– Ключи от вашей машины у дежурного. Средство передвижения мы не конфискуем. Если вы согласны отвезти дочь домой, мадам, мы все оставим как есть.

Ни одна, ни вторая даже бровью не повели: они уже привыкли. Разница в возрасте у них была двадцать лет, и с тех пор, как умерла их мать, люди часто ошибались, тем более что они вели себя как мать и дочь, а не как сестры.

– Вы очень добры. – Джулия попыталась встать. – Простите, если доставили вам хлопоты.

– Нет-нет, не торопитесь. Нам комната пока не нужна. Когда будете готовы, попросите кого-нибудь из дежурных рассказать, где парковка. Это недалеко. – И, понимающе улыбнувшись, она ушла.

Джулия вновь обратилась к сестре:

– Дорогая моя, но что случилось? Куда он ушел?

– Не знаю. Он сказал, что не может со всем этим справиться. Что не ожидал такого, поэтому теперь даже не уверен, что это то, чего он хотел. – Она вновь разрыдалась.

– Даниель так сказал?

– Да. Чертов Даниель. А я ему сказала, что тоже не ожидала такого, но мои чувства почему-то в расчет не брались. Потом он заявил, что ему кажется, будто у него нервный срыв, и ему нужно собственное пространство. Вот и все. Я не имею от него известий уже больше трех недель. Он даже не забрал свой мобильник. – Теперь она обрела голос.

Сестра покачала головой, уставившись в пустоту:

– Так что он говорил?

– Что не может справиться. Что ему не нравится неразбериха. Хаос.

– Но когда рождается ребенок, всегда поначалу трудно. Ведь ей всего лишь… Сколько? Четыре месяца?

– Мне-то уж можешь не говорить.

– Дальше будет легче. Все знают, что со временем становится легче.

– Ну, значит, Даниель этого не знал.

Джулия нахмурилась, глядя на свои безукоризненные лодочки на высоком каблуке.

– А вы с ним?.. Понимаешь, некоторые женщины после рождения ребенка перестают уделять внимание своим партнерам. А вы по-прежнему?..

Дейзи уставилась на сестру, не веря своим ушам.

Наступила короткая пауза. Джулия передвинула сумку на коленях и посмотрела в маленькое, высоко расположенное окно:

– Я знала, что вам следовало пожениться.

– Что?

– Вам следовало пожениться.

– Это его не остановило бы. Есть такая вещь, как развод.

– Да, Дейзи, но, по крайней мере, у него были бы какие-то финансовые обязательства по отношению к тебе. А так он просто смылся.

– Ради бога, Джулия. Он оставил меня в этой проклятой квартире. С нашего общего счета почти ничего не снял. Вряд ли можно сказать, что он бросил меня, словно опозоренную деву Викторианской эпохи.

– Что ж, прости, но если он действительно ушел, то тебе придется столкнуться с практическими моментами. Я имею в виду, на что ты будешь жить? Как ты будешь оплачивать аренду?

Дейзи в бешенстве закачала головой:

– Поверить не могу, что ты мне это говоришь. Меня покинул мужчина моей жизни, я переживаю нервный срыв, будь он проклят, а ты только и можешь думать что о чертовой аренде.

Крик разбудил ребенка. Девочка расплакалась и крепко зажмурилась, не желая смотреть на то, что помешало ей видеть сны.

– Посмотри, что ты наделала! – Дейзи отстегнула ребенка, вынула из кресла и прижала к груди.

– Незачем впадать в истерику, дорогая. Кто-то же должен быть практичным. Он согласился оплачивать аренду?

– Мы еще это не обсуждали, – ледяным голосом ответила Дейзи.

– А как ваш совместный бизнес? Что будет с тем большим проектом, о котором ты говорила?

Дейзи устроилась покормить Элли, отвернувшись от дверей. Она совсем забыла про отель.

– Не знаю. Не могу сейчас об этом думать, Джу. Единственное, на что я способна, – держаться с утра до вечера, не разваливаясь на куски.

– Ладно, думаю, нам пора домой. Я поеду с тобой, там разберемся. Сядем и спокойно решим, что нам делать с тобой и моей маленькой племянницей. А пока я позвоню Марджори Винер и скажу ей прямо, что думаю о ее драгоценном сыночке.

Дейзи держала на руках свою крохотную дочь, чувствуя, как на нее накатывает усталость. Когда Элли наелась, бесцеремонно вытолкнув изо рта сосок, Дейзи встала и опустила свитер.

Сестра внимательно ее разглядывала.

– Ну и ну! Ты до сих пор не избавилась от лишнего жира после родов, – укорила она. – Вот что я тебе скажу, дорогая: когда мы с тобой дома разберемся, я запишу тебя на какие-нибудь курсы похудения. И сама за них заплачу. Станешь чуть стройнее – сама же будешь чувствовать себя гораздо лучше, обещаю.

* * *

Даниель Винер и Дейзи Парсонс прожили вместе в своей двухкомнатной квартирке в Примроуз-Хилл почти пять лет. За этот срок район стал запредельно модным и, соответственно, аренда поднялась тоже запредельно. Дейзи была бы рада уехать: их молодой бизнес по дизайну интерьеров постепенно начал оперяться, и она жаждала высоких потолков, окон в пол, подсобных помещений и кладовок. А еще собственного сада позади дома. Но Даниель настоял, чтобы они остались в Примроуз-Хилл: престижный адрес лучше воздействовал на клиентов, чем какой-нибудь просторный дом в Хэкни или Ислингтоне. «Подумай, насколько улучшилось качество нашей жизни», – аргументировал он. Элегантные дома в георгианском стиле, гастрономические пабы и рестораны, сам холм, давший название району, был чудесным местом для летних пикников. И квартира у них была прекрасная. Расположенная над магазином дизайнерской обуви, она состояла из просторной гостиной в регентском стиле и спальни с крошечным балкончиком, возвышавшимся над всеми огороженными садами, кишащими улитками. Они внесли свои оригинальные новшества: засунули стиральную машинку в шкаф, а в угловой нише приладили душ. Была у них и крошечная минималистская кухонька с изящной мини-плитой и огромной вытяжкой. Летом они часто втискивали два стула на балкон и сидели там, потягивая вино и поздравляя друг друга с тем, что у них такое прекрасное жилье и они столь многого достигли. Они купались в лучах вечернего солнца и наслаждались идеей, что их дом и окружение – это отражение их самих.

Потом появилась Элли, и очарование жилья почему-то исчезло, квартира постепенно сжималась, смыкая свои стены, а оставшееся пространство с каждым днем заполнялось горами сырых ползунков, опустошенных наполовину пакетов с салфетками и яркими мягкими игрушками. Все началось с цветов: букеты прибывали один за другим в бессчетном количестве, заполняя собой все полки. В конце концов у них закончились вазы, и пришлось укладывать цветы в ванне. Поначалу в квартире удушливо пахло цветами, а потом все пропиталось вонью затхлой воды, но у Дейзи не было сил заняться этим. Постепенно пространства для движения оставалось все меньше и меньше: они бродили по квартире, пробираясь между горами неглаженой одежды и стопками упаковок подгузников. Высокий стульчик, присланный двоюродными сестрами, так и остался стоять в упаковке, заняв место, которое они когда-то называли библиотечным уголком; у стены в прихожей разместилась пластмассовая детская ванночка, прислоненная к коляске, которая никогда не хотела полностью складываться, а кроватка Элли была придвинута вплотную к их кровати, прижатой к стене: если Дейзи хотелось ночью пойти в туалет, то она была вынуждена перелезать через Даниеля или соскальзывать вдоль кровати. Элли каждый раз просыпалась от шума спускаемой воды, а Даниель прятал голову под подушку и принимался сетовать на несправедливость жизни.