– Да ничего такого, – он похлопывает меня по плечу, пока я не высвобождаюсь из наших объятий. – Такую красивую тачку нельзя просто бросить. Кроме того, она понадобится тебе для других путешествий – ну и ты можешь вернуться на ней в Фервуд.

Я так тронута, что хочу обнять его еще раз, но Шейн проворнее меня. Он отклоняется в сторону и засовывает руки в карманы брюк.

– Хорошо провести время, – он смотрит на меня, а затем кивает Чейзу. – Пойду вздремну пару часов.

И тут же исчезает в направлении мотеля. Секунду я смотрю ему вслед, затем делаю последний шаг к своей машине и кладу на нее руки.

Боже, я скучала по этой старой коробке! «Хонда» спасала меня все это лето, и даже если бы я могла пнуть ее за то, что она сломалась в родном городе Джаспера, сегодня я бесконечно благодарна ей за те дни. Если бы не поломка двигателя, я бы не осталась в Фервуде, а сразу сбежала после похорон. Я никогда бы не узнала Чейза лучше… и не влюбилась бы в него. Никогда бы не встретила Шарлотту, Бет, Лекси, Клэйтона, Эрика и Шейна, а просто уехала бы прочь, даже не подозревая, какой шанс упустила. И, возможно, шестого сентября я действительно осуществила бы свой план, если бы не встретила этих людей. Если бы они не подарили мне силы жить дальше.

Чейз смотрит на меня, по его лицу видно, что он в восторге.

– Ты рада?

– А как же, – я выпрямляюсь. – Это… Я не знаю, что сказать. Спасибо, Чейз.

– Не за что, – он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

Абсолютно по-дружески. Я продолжаю повторять себе это, несмотря на то что мое сердце бьется быстрее и, кажется, вот-вот лопнет от радости. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так себя чувствовала. Как же я рада, что наконец могу что-то чувствовать, даже если боль тоже вернется.

– У меня есть идея, – вдруг говорю я, глядя на Чейза.

– Ах да? И какая же?

На этот раз я улыбаюсь еще шире.

– Сюрприз. Пойдем.

Я тащу его к «Доджу». Мою машину мы можем забрать позже, после этой ночи… ведь следующие несколько часов полностью принадлежат мне и Чейзу.

Чейз

– Вот оно.

Десять минут спустя Хейли указывает на освещенный угловой дом.

Мы вернулись в Рондейл, город, о котором я впервые услышал, когда Хейли рассказала мне о нем в тату-салоне и чье название я после этого случайно увидел в письме ее родителям. Теперь я здесь и должен сказать, что город выглядит не очень привлекательным. Вокруг много серых зданий, промышленных районов, но по крайней мере, кажется, центр города довольно уютный. И хотя улицы Рондейла спят, и все магазины, кроме супермаркета и одинокой круглосуточной закусочной, давно закрыты, это здание еще открыто.

– Ледяной дворец, – читаю я на освещенной вывеске и бросаю на Хейли веселый взгляд. – Ты понимаешь, что сейчас середина октября?

– Ну и что? Мороженое можно есть всегда. В любое время года. Это практически часть рациона обычного человека.

Ухмыляясь, я перепарковываю машину возле Ледяного дворца и выключаю мотор.

– Вот как?

Хейли решительно кивает.

– О да.

Мы идем бок о бок по дорожке, и я пропускаю ее вперед. Все это время мне приходится бороться с желанием взять ее за руку.

Честно говоря, я понятия не имею, что происходит между нами сейчас, но не хочу ничего портить своей излишней дружелюбностью. Тем более что я вообще не знаю, готова ли Хейли к большему. Так что я оставляю ее в покое и молча иду за ней.

Внутреннее помещение Ледяного дворца меньше, чем кажется снаружи. Пять столов со стульями расставлены вдоль окон, и только один из них занят в эту ночь четверга. Большинство людей завтра должны пойти в школу, на работу или в университет. Так же как и я, но я игнорирую этот факт. Неприятный разговор с профессорами и, если мне не повезет, с папой и дядей Александром, а они по сей день дружат с некоторыми из моих преподавателей, еще ждет меня.

Я задвигаю эту мысль подальше и сосредотачиваюсь на Хейли. На ее энтузиазме, на том, как блестят ее глаза, когда она выбирает мороженое.

Теперь Хейли держит в руках стаканчик с тремя ванильными шариками, яркой посыпкой, шоколадным соусом и взбитыми сливками и выглядит почти такой же счастливой, как на музыкальном фестивале летом. Но только почти. На этот раз печаль в ее взгляде не ускользает от меня.

Хейли ждет меня, пока я не получу свое мороженое – шоколадные шарики с клубникой и, конечно, со сливками и посыпкой, – и платит за нас обоих. Затем мы покидаем Ледяной дворец. Не сговариваясь, мы садимся в мою машину, и я трогаюсь с места. Без конкретной цели. Просто еду. Сначала из города, куда-нибудь в тихое место, где мы сможем быть сами собой, поесть мороженое, поговорить и просто насладиться близостью друг друга. И это именно то, чего я хочу. В любом случае скоро нам придется попрощаться, и я хочу насладиться каждой секундой с Хейли.

Сразу за Рондейлом начинается неприметная колея, ведущая прочь от основной дороги. Некоторое время я еду по грунтовой тропинке, а затем паркую машину на обочине. Справа от нас простирается кукурузное поле, слева начинается лес. Скорее всего, по этой дороге время от времени проезжают трактора или другие сельскохозяйственные транспортные средства, но в ближайшие несколько часов сюда точно никто не приедет.

Едва мотор затихает, нас окутывает тишина. Хейли торжественно вручает мне мое мороженое, которое уже подтаяло, затем опускает красную пластиковую ложечку в свой стаканчик.

– Боже, как хорошо! – Она с наслаждением вздыхает и кладет в рот еще одну ложку лакомства.

Я бросаю на нее задумчивый взгляд.

– Жаль, что у меня руки заняты, иначе я бы сфотографировал тебя.

Хейли улыбается, но ее улыбка постепенно бледнеет.

– Ты как-то спросил меня, хочу ли я сфотографировать вид на долину Шенандоа.

Мне нужно мгновение, чтобы вспомнить все в деталях. Это случилось в самом начале нашего знакомства, мы пришли на место, которое так любил Джаспер и которое Хейли выбрала для своего последнего дня. Она ковыряется в стаканчике, смешивая посыпку со сливками и мороженым.

– Есть причина, по которой я не сделала ни одной фотографии в этой поездке.

– Ты не хотела создавать воспоминания, – спокойно отвечаю я, хотя ее слова не были вопросом. И эта деталь приобретает совершенно новый смысл. Раньше я думал, что Хейли просто хочет наслаждаться моментом, жить здесь и сейчас, но это правда лишь отчасти. У нее с самого начала был план покончить с собой, поэтому не было причин оставлять воспоминания о лете – ни в виде фотографий, ни в виде путевого дневника, ни в виде открыток или других сувениров.

Хейли робко кивает, и, когда наклоняется ко мне чуть ближе, я неосознанно задерживаю дыхание. Что она задумала?