Александру Беспалому работа с такими упрямцами доставляла особое удовольствие, это напоминало хороший перченый борщ, с которым нужно справиться не покривившись. Подполковник Беспалый понимал, что рискует — с такими всегда приходилось держать ухо востро, — но все время шел на риск. Хотя для предосторожности все же сажал крепких воров отдельно от других заключенных, опасаясь, что своим дерзким неповиновением они способны заразить других, а то и довести до бунта остальное послушное сообщество. В то, что в его колонию направят Варяга, Беспалый поверил не сразу. Такую крупную фигуру, как смотрящий России, логичнее было бы держать в столице под усиленной охраной ФСБ за толстыми стенами Лефортова. Однако когда он узнал подробности прибытия Варяга в Москву, то осознал, что решение начальства было далеко не случайным.

* * *

Зона для каждого авторитета всегда маленькая родина, его духовные корни, а потому ни один из них не терял связи с теми местами, с которых когда-то начиналось его уголовное крещение. И если он выбивался в положенцы или в законные, то непременно «грел» колонию из общака, всегда старался поддержать толкового смотрящего и ко всякому произволу относился с такой болью, как будто бы сам стал его жертвой. Да и зона оставалась благодарной и горой стояла за своего выдающегося «выпускника», и при надобности из тюрьмы на «толковище» приходила трогательная «малява», в которой поминались прежние заслуги лидера, разъяснялась позиция зэков, а несколько десятков уважаемых людей ручались за проштрафившегося авторитета.

Такая помощь никогда не забывалась, и в благодарность за поддержку иной вор готов был снять с себя последнюю рубаху и заваливал тюрьму таким гревом, что перепивались не только все зэки на зоне, не только солдаты срочной службы, но и самые последние чушпаны в ее окрестностях.

Каждый из законных понимал, что потерять поддержку зоны равносильно медленному умиранию, а смерть в одиночестве всегда горька. Отчасти именно поэтому, пошлявшись на свободе с год, законники, как правило, возвращались обратно в колонию, чтобы укрепить прежние связи и обзавестись новыми. Вор, лишенный поддержки зоны, — все равно что срубленное дерево. Вот поэтому Варяг и не воспринял свое заключение слишком болезненно: колючая проволока, высокие стены и сторожевые вышки — это всего лишь часть его дела, которому он поклялся посвятить свою жизнь.

Поезд вырвался из тайги и, точно заключенный, совершивший удачный побег, весело помчался вдоль тихой северной речушки. Сопровождавшие Варяга офицеры не пытались скрывать своего восторга и объяснили вору, что через полсотни километров поезд прибудет в небольшой райцентр под названием Северный городок, от которого дальше тянется лишь одна дорога — узкоколейка до печально знаменитой станции Глухая. Возле нее стоит рабочий поселок Красный лесоруб и, среди нескольких других, известная на всю Россию «сучья» зона, прозванная зэками «Лисьей дырой». Для офицеров Северный городок был конечным пунктом назначения, и они с радостью думали о том, что обратная дорога всегда короче.

— А знаешь, я по тебе буду скучать, Владислав, — признался капитан Кравцов, красивый пижонистый парень. — Все время вдвоем… как сиамские близнецы.

Нечто подобное чувствовал и Варяг. За время долгого пути, в котором их разделяла лишь решетка, они сделались почти друзьями, а если учесть еще и то, что до ветру по инструкции его выводили в наручниках, прицепив другой браслет на крепкую кисть капитана, то они и впрямь стали неразлейвода.

— Если соскучишься, так милости прошу к нам на зону, — расхохотался Варяг.

Смотрящий посмотрел в окно. Эшелон сворачивал в сторону моста. За рекой виднелся городишко, совсем небольшой, скорее, так, деревенька. Варяг любил проезжать реку и никогда не лишал себя удовольствия посмотреть с высоты на извилистые берега, а убегающая вода всегда заставляла призадуматься и напоминала о быстротечности времени. Но сейчас Варяг смотрел прямо перед собой и вместо водной глади видел замысловатые ограждения зон, окружающих городок.

— Здесь я не задержусь. Можешь поверить, — не поддаваясь унынию, произнес Владислав.

В этот раз эшелон не загнали на запасной путь. Состав вкатился на станцию, издав победный гудок, а вагон, в котором ехал Варяг, остановился как раз напротив вокзала. Еще через минуту из вагона вышло десять пассажиров, оживленно переговаривающихся между собой. Было заметно, что они устали от долгой дороги и, с удовольствием размяв затекшие ноги, готовились выпить свежего холодного пивка. Никто из встречающих не сумел бы даже предположить, что один из них — заключенный номер один, чье следование на всем протяжении маршрута было засекречено так же строго, как передвижение атомной подводной лодки где-нибудь в Северном Ледовитом океане. А четверо смеющихся офицеров внутренних войск своей внешностью больше напоминали не охрану, а свиту при могущественном государе.

Встречать Варяга прибыл сам подполковник Беспалый с тремя офицерами из охраны и взводом молоденьких солдат.

Владислав никак не напоминал арестанта — вместо тюремной робы на нем был цивильный костюм, голова тщательно причесана, холеные руки скорее напоминали руки пианиста, а манера держаться вполне бы подошла члену какого-нибудь дворянского собрания. Глядя на законного, создавалось впечатление, что он ехал не в колонию, а решил порадовать своим присутствием какое-нибудь светское заведение или казино. Варяг оглядел лица встречающих.

— Теперь я ваш, господа хорошие. Вот вам мои руки, цепляйте браслеты.

— Ты весельчак, парень! — бодро отозвался Беспалый. — Вижу, что колония тебе настроение не испортит. Но сдается мне, ты туда и не особенно-то рвешься? Или я ошибаюсь? Может, ты все же хочешь получить в бараке угол, своего пидора, жирную пайку? Да только с этим тебе придется подождать! Вот что, господин хороший, — передразнил он прибывшего, — поживешь пока с бродягами, что к твоему приезду я пособирал со всей Сибири. Для тебя это будет подходящая компания. Возьмите-ка его, братцы, под белы рученьки да суньте в приемник-распределитель!

Варяг посмотрел на сопровождавших его офицеров, которые в ответ только кисло поморщились, в их взглядах он читал: «Это тебе не наше сопровождение, здесь хозяин подполковник Беспалый. Извини, брат, что так получилось».

Молоденький лейтенант негромко попросил замешкавшегося в дверях вокзала Варяга:

— Пошли, заключенный. Подполковник Беспалый ждать не любит, — и, уже когда они вышли на воздух, добавил: — Тут неделю назад три вора по этапу прибыли. Один из них что-то неласковое Беспалому сказал, так подполковник велел связать его «ласточкой». Вот и пролежал он в «локалке» сутки на глазах у всех зэков.

На всякое оскорбление законный обязан был отвечать ударом, и совсем неважно, кто стоит перед ним — опер, искушенный во всех воровских тонкостях, или такой же вор в законе, как и он сам. И если ответа не последовало, то подобное расценивалось как слабоволие, и вчерашнего авторитета понижали до уровня «мужика». С этого момента вход в воровскую элиту для такого развенчанного был навсегда закрыт, и всю оставшуюся жизнь ему приходилось видеть снисходительные ухмылочки.