Плюс — НФС постоянно лоббировал и другие олигархические круги, создавал вокруг себя консорциум. Соответственно первым олигархом в нашей стране стал как раз Боря Федоров. Именно он первым начал деятельность, которая всем понравилась. Сам по себе Боря был человек ниоткуда: не имел отношения ни к спорту, ни к управлению, ни к тренерской деятельности. Он просто правильно уловил ситуацию в стране. Про таких говорят: «Вовремя подсуетился».

В нашей стране так повелось, что определенные представители спорта всегда были близки к первым лицам государства. Когда в российской политике началась эпоха Бориса Ельцина, рядом с ним оказался Шамиль Тарпищев. О какой большей близости к власти и государственной поддержке можно мечтать, выстраивая схемы управления и экономического обеспечения спорта?

Начинать следует с того, что спорт, и в особенности профессиональный, это зеркальное отражение экономики. В 90-х годах, когда на фоне перехода из одной политической системы и экономики в другую начал зарождаться наш российский олигархизм, когда ближе всех к президенту оказался человек из спорта, и все поняли, что власти это нравится, многие сделали для себя вывод, что самый короткий путь взаимодействия с этой властью может пролегать именно по такой схеме — через спорт.

Схема стала работать безотказно: когда спорту требовались деньги, а денег не было, тут же рядом с первыми лицами государства появлялся тот или иной олигарх, который давал понять: «Я здесь. Готов помочь. Только квоту увеличьте, пожалуйста — на прокачку газа или добычу нефти».

Потом этот олигарх собирал своих акционеров и говорил им:

— Ребята, денег нам дали. Но немножко придется отстегнуть на спорт.

В спортивных кругах человек бил себя в грудь: мол, свои кровные деньги на спортсменов трачу, ничего для спорта не жалко. Но давал-то он не свои. И разумеется не афишировал тот факт, что «государь» дал право безо всякого напряжения и вложения каких бы то ни было собственных усилий дополнительно неплохо заработать — стать чуть богаче.

Все это совпало с тем периодом, когда в структуре управления из названия руководящего спортивного органа исчезло слово «спорт». Как я уже упоминал, сначала Спорткомитет был преобразован в Комитет РФ по физическому воспитанию и массовому спорту, а в самом конце ноября 1992-го — в Комитет по физической культуре.

Это в числе прочего означало, что никакого финансирования на спорт высших достижений государственная система страны не предусматривает в принципе. На тот момент, когда Борис Ельцин через Тарпищева отписал Смирнову бывшее здание Спорткомитета на Лужнецкой набережной, позиция руководства российского национального комитета была довольно кичливой: мол, отдайте нам здание, а денег мы сами заработаем. На самом деле денег не было ни в федерациях, ни в олимпийском комитете — образовался абсолютный финансовый вакуум.

Кадровый состав по тем временам оставлял желать лучшего просто в силу того, что большинство специалистов были уже в пенсионном или предпенсионном возрасте. Среди них, тем не менее, были совершенно выдающиеся тренеры: в баскетболе — Евгений Гомельский, в художественной гимнастике — Ирина Винер, которая тогда только-только приехала в Москву из Узбекистана. Лев Борисович Кофман тогда как чувствовал, что ситуация становится малопредсказуемой, поэтому создал самостоятельную спортивную структуру, которая называлась «Московское физкультурно-спортивное объединение», чем в профессиональном плане спас очень многих хороших специалистов.

А люди, оставшиеся в федерациях без копейки денег, были вынуждены самостоятельно искать, где эти деньги можно взять.

Первым был Сыч, который, к сожалению, поплатился за это жизнью. В 1993-м Валентин Лукич возглавил Ассоциацию хоккея России, три года спустя добился создания Российской хоккейной лиги. Он тогда сумел пробить в Национальном фонде спорта право сегментарного использования функций фонда, стал самостоятельно заниматься коммерческой деятельностью и тем самым поднимать российский хоккей. Или точнее сказать, не давать ему окончательно умереть. Просто по тем временам заниматься коммерцией было равнозначно тому, чтобы ходить по городу с гранатой, у которой выдернута чека. Любая ошибка могла стоить жизни — что в итоге с Сычом и произошло.

* * *

Слова «олигарх» тогда не существовало вообще. Были «новые русские», которые стали появляться во всех сферах жизни и спорте в том числе. Обидно было даже не то, что они захватили рычаги управления, а то, что мы сами добровольно эти рычаги им отдали. Ну а потом, когда к власти в стране пришел Владимир Владимирович Путин, и все поняли, что его любовь к спорту ничуть не уступает ельцинской, оказаться рядом к спорту в том или ином качестве стало трендом. Чтобы показать: «Я тоже здесь. Я тоже развиваю спорт».

Деньги же были нужны постоянно, причем большие. Они шли прежде всего на так называемое внебюджетное финансирование федераций, сборных команд. Потом пошла подготовка к выдвижению Сочи на право проведения Олимпийских игр-2014, России — на право проведения чемпионата мира-2018 по футболу. Средства исправно поступали в кассу, и мало кто в те времена вообще задумывался о том, что бизнес никогда не пришел бы в спорт, если бы не видел в нем своих интересов.

Ну, а придя к руководству спортивными федерациями и закрепившись в них, олигархи начали диктовать свои условия.

Поначалу этому вообще не придавали большого значения: всем нравилось, что стали появляться деньги, оплачиваться всевозможные поездки, закупалось оборудование, экипировка. О том, что деньги расходуются крайне неэффективно, никто до поры до времени не думал вообще.

Приведу простой пример: Игорь Макаров за пять последних лет перед Олимпийскими играми в Рио-де-Жанейро вложил в велосипедную команду «Катюша» порядка трехсот миллионов долларов. Вклад этой команды в олимпийскую медальную «копилку» России составил 11 процентов. Все остальное принес велотрек, который все эти годы развивался за счет бюджета Министерства спорта.

Или взять команду Олега Тинькова. Что она дала российскому велоспорту за все время своего существования? Тиньков, создавая и раскручивая команду, использовал имидж России, имидж российской федерации велосипедного спорта, повысил имидж собственного банка — на этом все и закончилось. Он не открыл ни одной школы, не создал ни одного велосипедного центра. А ведь привлечение в спорт олигархов имело своей первоначальной целью именно развитие спорта в стране.

Тот же Михаил Прохоров за время своего царствования в биатлоне купил баскетбольный клуб в США, и я вынужден рассуждать таким образом, что через биатлон он просто построил для себя своего рода переходный мостик, позволяющий войти в деловые круги в США подобно тому, как в английские бизнес-круги вошел Роман Абрамович, купив «Челси».

Просто прошло слишком много лет, прежде чем стало очевидно, до какой степени мала эффективность использования в спорте российского бизнеса. Пожалуй, единственным кто всегда выделялся из общего ряда, был Алишер Усманов, который достаточно жестко контролировал финансовую сторону дела в тех видах спорта, которым оказывал поддержку, но никогда, несмотря на то, что в юности сам был неплохим фехтовальщиком, не пытался подменить собой в фехтовании весь административно-тренерский состав.