Он никогда не забудет лица Лени, когда он подошел к скамейке, где она сидела и кормила динозавра. Он ведь не знал, что, когда Лени была девочкой, ей по ночам без конца снились динозавры. Может, дело было в контрасте — она была хрупким ребенком с больной ногой, а они такие большие и сильные. А может, они ей просто нравились. Даже в детстве она с легкостью произносила их многосложные имена, как будто это были фамилии игроков любимой команды или слова самой любимой детской молитвы.

Когда Хейден наконец определил ее местоположение в смерти, взрослая Лени сидела на зеленой парковой скамейке у берега Дуная, примерно в четырех милях от того места, где ее похоронили. При жизни она очень любила здесь сидеть, неудивительно, что скамья оказалась вместе с ней в смерти.

У ее ног стояла большая плетеная коричневая корзина, полная готовых гамбургеров. Рядом подобострастно присел на задние лапы девятифутовый троодон, известный также как стенонихозавр. Низкорослый динозавр осторожно брал каждый предложенный ему бургер и изящным движением отправлял его в пасть лапой таких размеров и с такими когтями, что перед ними и бетонная стена не устояла бы, если бы чудовище вдруг взбесилось.

— Эй, привет, — начал Хейден с разумной дистанции, не вполне уверенный, что ему хочется познакомиться ближе с этим бургероядным чудовищем, из сна он там или нет.

Мертвая Лени повернулась к нему и, узнав своего бывшего возлюбленного, улыбнулась, хотя и не слишком тепло.

— Здравствуй, Саймон. — Голос ее ничего не выражал. Похоже, она нисколько не обрадовалась и не удивилась, увидев его здесь.

Он скрестил руки на груди и попытался встать поудобнее. Но стоило ему взглянуть на ее дружка-динозавра, как он тут же поднимался на цыпочки, готовый обратиться в бегство при первом его подозрительном движении.

Она опустила руку в корзину, вытащила оттуда очередной гамбургер и дала его зверю. Тот аккуратно подцепил громадным когтем мясо и поднес его к пасти.

— Я дам тебе бургер, Саймон, если ты скажешь, как его зовут.

Хейден только улыбнулся и пожал плечами. Он ничего не знал о динозавре и знать не хотел.

— Дональд?

— Его зовут троодон. Что значит «ранящий зуб». Когда я была девочкой, такие динозавры нравились мне больше всех, потому что они сравнительно небольшие. Однажды мы всей семьей поехали в Лондон, и я потащила всех в Музей Виктории и Альберта, специально чтобы увидеть скелет такого динозавра, который там хранится. А самым лучшим подарком в моей жизни был зуб троодона, который Изабелла Нойкор нашла в каталоге какого-то аукциона и купила для меня.

Хейден попытался принять заинтересованный вид, хотя на самом деле его интересовало только одно — как бы чертова мегаящерица его не съела.

— Что ты здесь делаешь, Саймон?

— Пришел навестить тебя.

— Это я вижу, но зачем?

Он не знал, что сказать. Момент был щекотливый: ему строго-настрого запретили сообщать ей что-либо из того, что он узнал о смерти. Это было табу, за пределами дозволенного, ни в коем случае. Все должно было исходить от нее. А ему нужно было выяснить, что именно знает Лени, и действовать соответственно.

— Мистер Парк Юрского Периода не будет возражать, если я присяду?

И он указал на динозавра, который наблюдал за ним с холодным интересом. Хейден постарался, чтобы его вопрос прозвучал легко и забавно. Не вышло.

— Троодоны были плотоядными. Они ели только мясо, — сказала она, наклоняясь за следующим бургером.

Хейден решил, что лучше постоять.

Когда-то у них был роман. Очень хороший роман, хотя и недолгий, что и бесило Лени до сих пор. Она пошла на отношения с ним, отлично зная, что Саймон — Казанова и долго с ней не останется. Все честно — она все знала, но сказала «да», потому что роман был именно тем, что ей тогда требовалось.

Беда в том, что Саймон обладал одним редким в мужчинах качеством. Это такая инстинктивная черта, о которой даже сами обладающие ей мужчины не догадываются. И все же именно она и есть самое сокрушительное оружие из их арсенала: рядом с ними женщине всегда хорошо. Хорошо на улице, хорошо в постели, хорошо обедать, заниматься любовью, смеяться, гулять — да все, что угодно. Рядом с ними дышится нормально. Не надо напускать на себя важный вид, не надо выпячивать грудь колесом и притворяться. Да, этот парень хочет залезть к тебе под юбку, но при этом его интересует, что делается у тебя в голове, и он не прочь провести с тобой время и вне постели. И такое ощущение возникает каждый раз, когда он рядом. Рядом с ним просто невозможно сделать что-нибудь не так. Ему интересно все, что ты скажешь или сделаешь.

Вот почему Лени не любила Винсента Этриха — он тоже обладал этим редким качеством. Каждый раз, оказываясь в одной компании с Винсентом, она вспоминала свое фиаско с Саймоном, и это бередило ее рану. Потому что, стоило ей почувствовать себя довольной и счастливой с Саймоном, как он тут же ее бросил. А теперь вот он, заявился, впервые с их последней встречи.

— Ты мне не ответил — что ты здесь делаешь?

Он подумал: «Вот мы, оба покойники, но она кормит динозавра, а я только что пересек целую вселенную, чтобы найти ее, и теперь не знаю, как объяснить, зачем я пришел».

— А с тобой что случилось?

Он смотрел на нее, не понимая сути вопроса.

— Хм-мм? Ты о чем?

— …когда ты умер, Саймон? Что с тобой случилось? Меня убили.

Она произнесла это спокойно, ничем не выдав ярости, растерянности и ощущения беспомощности, которые бурлили в ее душе с тех самых пор, как она поняла, что умерла. Сейчас ей больше всего хотелось схватить Саймона за грудки, встряхнуть как следует и заорать: «Так нечестно! Это неправильно! Это надо немедленно исправить! Это же невозможно. Нельзя же так». Но Хейден ничего этого не заметил, потому что выставлять напоказ свои эмоции было не в привычках Лени, ни тогда, ни сейчас.

Ее динозавр заржал, как лошадь. Он хотел еще мяса.

Хейден ничего не мог с собой поделать — будто в тумане, он подошел к скамье и тяжело опустился на край, подальше от зубастой твари.

— Так ты знаешь, что ты умерла?

Мизинцем она указала на троодона.

— В реальном мире динозавра гамбургерами не покормишь, Саймон. Да, я давно уже догадалась.

— Ты так быстро до всего додумалась?

Она ничего не ответила, только на ее губах словно заиграл отблеск лукавой улыбки.

Он это заметил и не захотел менять тему разговора.

— Лени, ты правда так быстро догадалась?

— Примерно через полдня после того, как сюда попала. Второй троодон убедил меня окончательно. Когда я была маленькой, они мне все время снились. — Против воли она рассказала ему правду.

— Черт!

Хейден вскинул руку и даже сплюнул от омерзения. Чувство огромной гордости своим достижением, которое он испытал, найдя Лени Саломон, вдруг растаяло в нем, словно кубик льда в микроволновой печке. Сколько времени понадобилось ему, чтобы понять, что он умер? Вечность? Половина вечности?