– Как это скучно! – воскликнул Дмитрий Захарович. – Я делами давно не занимаюсь лично. У меня на это имеются специально обученные люди. Давайте сменим тему.

– Как скажете. Меня тоже экономика мало интересует. Вы же знаете, чем я занимаюсь на самом деле. Убийство Дмитрия Захаровича Иноземцева раскрыто. Убийца известен, известен и заказчик, но оба они, к сожалению, погибли, как и еще один участник заговора. Двое оставшихся предстанут перед судом. За убийство, которое они не совершали.

– Много им все равно не дадут. Но так ли они невиновны?

– Меня другое интересует, Дмитрий Захарович. Зачем вам все это было нужно?

Иноземцев посмотрел на нее внимательно, словно пытаясь понять, насколько Веру интересует ответ. Потом взял со стола бутылку и плеснул в свой стакан.

– Ой, простите, забыл вам предложить, – опомнился он.

– Вы уже предлагали, и я отказалась.

Он кивнул, пригубил виски, вернул стакан на стол. И произнес:

– Вы правы, мне это было не нужно. Да и политика была не нужна. Но вы ведь понимаете, что политика – это тот же бизнес. Я немного развлекся, немного подзаработал, но вся эта политическая суета утомляет изрядно. Но как только тебя запрягли в эту упряжку, выбраться уже невозможно. Меня вообще за дурачка держали: приглашают куда-нибудь в посольство на какой-нибудь праздник, у всех тусовка, а со мной беседа. И все говорят: «Какой вы молодец! Как много от вас ждет Запад, мы на вас рассчитываем, вы станете отличным президентом, и отношения между нашими странами будут замечательными». И так далее и тому подобное…

Он замолчал, посмотрел на море.

– Прекрасный вид, душа отдыхает. Я детство и юность провел в провинциальном городе. Жил с родителями, квартирка небольшая, а из окна моей комнаты был вид на блочную пятиэтажку. Я смотрел во все окна, в которых по вечерам горел свет, видел, что делают за этими окнами незнакомые мне люди. Поначалу был к ним интерес, потому что происходило всякое… А потом интерес пропал и появилось даже пренебрежение, словно я наблюдаю за муравейником… Кстати, прекрасный виски. Попробуйте.

Вера покачала головой и вернула разговор в прежнее русло:

– Вы решили с политикой порвать?

– Ничего другого не оставалось. Как-то начальник моей службы безопасности передал мне, что со мной хочет встретиться некий генерал ФСБ из Петербурга. Встреча состоялась. И этот человек сообщил мне то, о чем я задумывался иногда, но гнал от себя эти мысли. Генерал сообщил, что мои западные кураторы, понимая, что шансов победить у меня нет, решили использовать мою популярность несколько иначе. Сначала раскрутить меня через все подвластные им медиаресурсы, а потом принести в жертву. Сакральная жертва, так сказать. А для чего они хотели лишить меня жизни? Чтобы заведенный продажной прессой и всемирной паутиной народ вышел на улицы, на митинги, начал строить баррикады? Ведь уже подготовлены и оплачены провокаторы, которые в нужный момент начнут схватки с полицией, погромы магазинов, поджоги машин и сложенных в гору покрышек… Несколько тысяч опытных в таком деле людей предварительно завезут из сопредельного государства… Только меня к тому времени не будет. Я понял, что это серьезно, потому что генерал был серьезный. Он приводил факты и называл фамилии людей, многих из которых я знал лично, знал как дипломатов, а они были совсем из других ведомств. Генерал же и предложил инсценировку. Для всех я буду мертвый, а на самом деле поселюсь где-нибудь, где меня никто не узнает. Он же помог мне с канадским паспортом – легальным, кстати. Теперь у меня типичная канадская фамилия – Кочан. Охраняют меня тоже уроженцы Канады: Медунец, Кавун, Петренко, Зозуля… Я все их фамилии не выучил, по именам вот только-только начинаю различать: Дмитро, Тарас, Остап, Володимир. Но они все дико ненавидят Россию, на генетическом, так сказать, уровне. Надеюсь, не предадут. Но они толком и не знают, кто я такой. Небось думают, шо я такой же хохол, як вони сами. Кто-то из них служил в полиции, кто-то в армейском спецназе. Кто-то был женат, кто-то не успел… А здесь для них – рай. Не работа, а отдых на курорте. Мечтают тут до своих пенсий возле меня прокантоваться.

– Не боитесь мне все рассказывать?

Иноземцев широко улыбнулся, снова взял бутылку и наполнил стакан на треть.

– Ни капельки не боюсь. Во-первых, вам никто не поверит, а потом, вы никому не расскажете в любом случае. Вы же здесь останетесь. Поначалу, конечно, будете возмущаться, а потом привыкнете, вам даже понравится эта роскошь, постоянная нега. Я прекрасно понимаю всех этих Клавдиев, Тибериев – у них был Рим, но они предпочли перебраться сюда и забыть о политике. Тиберий придумал себе развлечения, немного жестокие, правда, но времена были такие.

– Когда гости засиживались на его оргиях и не хотели уходить, он сбрасывал их со скалы, – напомнила Вера.

Дмитрий Захарович рассмеялся и пролил виски на свою белую рубашку.

– С вами разговаривать одно удовольствие. А моя первая жена вообще не говорила, она только спрашивала: «Где был? Почему так поздно вернулся? Почему от тебя пахнет женскими духами?»

– Так что насчет акций? – спросила Вера.

– Хорошо, давайте откровенно. Вы же не за этим приехали. Вы прибыли сюда, чтобы окончательно проверить свою мысль о том, что я, несмотря ни на что, жив. Ну, теперь убедились. И что, будете меня шантажировать? Бесполезно! Пытаться мне всучить акции – также нет смысла. Оставьте их себе, но только в том случае, если останетесь со мною. Будем вместе управлять новым мощным… нет, мощнейшим энергетическим концерном, который неожиданно появится в России. А мне здесь и поговорить не с кем. Тут есть все, что может вам пригодится: огромный бассейн с островом посередине, теннисный корт, винный погреб, кинозал… Вас ведь все равно искать не будут. То есть нет. Искать не будут тех двоих, что шли с вами. А вас поищут-поищут и забудут. Мужа и детей у вас нет, насколько мне известно.

Иноземцев протянул руку к бутылке. Но брать ее не стал. Посмотрел на Веру, хотел улыбнуться, но передумал. Стал серьезным и даже суровым. И произнес уже совсем не игривым тоном:

– Вы, Верочка, едва встали на дорожку, ведущую к моему дому, а мне уже доложили, и я наблюдал. Сначала, признаюсь, не узнал вас, ведь столько времени прошло, а потом пригляделся. Ба, знакомые все лица! А ваше лицо мне не только знакомо, но и приятно. А тут вы ко мне сами пожаловали с двумя своими гориллами. Но они вам не помогут, только себе навредят. Их вряд ли будут искать, а вот вас – возможно. Но только на моей горе юрисдикция российского правосудия заканчивается. Меня здесь нет и не было никогда. Так что то, что вы узнали сейчас от меня, с вами и останется.

– Вы ошибаетесь, Дмитрий Захарович, – теперь уже широко улыбнулась Вера. – В моей сумочке камера, которая передает изображение и звук. Она такая маленькая, что ваш канадский телохранитель просто не обратил на нее внимание. И не просто камера, это еще и передатчик, который транслирует изображение, куда надо… Если я не вернусь, вы сами знаете, что произойдет. Представляете, какая это будет бомба? И даже не то, что вы живы, а то, что сами сказали, кто готовил сакральную жертву. И про новый мощный энергетический концерн – тоже занятная информация для биржевиков, да и не только для них. Генерал, о котором вы упомянули, скончался в клинике, помывочнойсразу после моей встречи с ним, которая тоже была зафиксирована на цифру. Он умер ночью, внезапно даже для врачей. А за день до этого в Гродно застрелили Каролину Воронович, которая помогала вам в вашей инсценировке. Не слишком ли много смертей, Дмитрий Захарович?