– Да, дружище, – подтвердил Лин-Ке-Тор. – Сядь у костра. Мы все сделаем сами.

Лин-Ке-Тор сам вырыл могилу, сложил туда тела. На грудь каждому положил его меч. Тайви прочитала молитву. А Хансер просто сидел у костра и, вопреки всему, чему сам меня учил, пялился в огонь. В тот момент они были наиболее уязвимы. Но некому было этой уязвимостью воспользоваться.

Лин-Ке-Тор устал, так что место стоянки решили не менять, тем более что земля впитала кровь, а тела были похоронены поодаль.

– Я вот чего не пойму, – пробормотал Хансер. – Дарклинг в этот городишко на отшибе мира мог добраться только порталом. А портироваться можно и в Рим. Нет, ладно, в Рим бы его не пустили, чтобы не засветить связи Воинства с дарклингами. Но можно на земли, которые плотно держат ангелы и их крестоносцы. Это явно безопаснее. Эх, загадка для Луи.

– А ты что думаешь? – спросил Лин-Ке-Тор.

– Думаю, у Воинства есть союзники в доменах. Во владения друидов доменовцы углубляться не любят. Если предположить, что у Воинства и Круга был союз, все становится на свои места. Лжец не верит даже правде, предатель от всех ждет предательства. Ангелы боялись, что союзники перехватят у них Грааль. Чего стоят в бою они против доменовских высших, мы видели. Значит, у нас будут враги и в доменах. И боюсь, не только бордовые.

Говоря это, Хансер вертел в руках чашу, за которую уже было пролито столько крови. Вдруг от дна, только что казавшегося полностью металлическим, что-то отслоилось. От неожиданности Хансер выронил Грааль.

– Что это? – спросил Лин-Ке-Тор.

– Пергамент, – пробормотал Хансер. – Буквы какие-то.

– Дай-ка. – Тайви протянула руку. – Древние кельтские письмена. Ими друиды до сих пор пользуются.

– Разберешь, что там? – спросил Лин-Ке-Тор.

– Попытаюсь. Язык больно архаичный.

«Привет тебе, разоблачивший замыслы врагов твоих. Очень подозреваю, что имя твое Мерлин. Если тебя зовут Артур, прости, я недооценил твоих умственных способностей. Если Мордред, положи чашу, где она лежала. В любом случае не хочу, чтобы одна из моих лучших шуток осталась непонятой. Опять же, кто бы ты ни был, если ты читаешь это, значит, я благополучно дал дуба, а ты раскрыл замыслы Круга, направленные против тебя, бывший пастырь Мерлин, так что я лишь добавлю пару штрихов».

– Что это? – не понял Лин-Ке-Тор.

– То, что подтверждает предположение Хансера, – ответила Тайви. – Заклинание держало пергамент внутри чаши до тех пор, пока кто-нибудь, находясь рядом, не раскроет замыслов своих врагов. Круг как-то умудрился убрать и Артура, и Мерлина – они не разгадали направленных против них планов, но заклинание осталось. Хансер его снял, поняв и высказав замыслы Воинства Небесного.

– И что там внутри?

Тайви развернула пергамент. И вот что там было:

«Многие уже сейчас называют меня Величайшим рыцарем, Галахадом-святым. Я бы сам себя назвал Галахад-шутник. А все это рыцарство – моя лучшая шутка. Ну и, конечно, Грааль. Чаша, которую мой пастырь велел привезти Артуру. Якобы я не захотел посвящения в аколиты, пробился оттуда и прихватил Грааль. Ну, мне не трудно. Ради Круга можно, тем более такая шутка! К чему артуровцы пришьют этот Грааль, я не знаю, алтаря-то у них нет. Вроде бы все по-честному. Смешиваете кровь в Граале, пьете – и смерть вам не страшна. Только души убитых переселяются в выживших. А после этого знают все их мысли. Воскресить братьев без алтаря рыцари Круглого стола не смогут, а одно тело даже для двух душ – тесновато. По моим прикидкам, это должно свести с ума носителя душ убитых. Да и не может быть, чтобы среди артуровцев не оказалось ни завистников, ни тех, кто что-то замышляет против соратников. Если им все же удастся воскресить своих – ох и заварушка начнется. Так что, Мордред, если это читаешь ты, положи чашу. Не бери, не стоит. Подозреваю, есть еще много того, чего я не знаю, на что рассчитывали пастыри, переправляя Грааль отступнику Артуру. Тем более что даже эффект воскрешения никем испытан не был».

Воцарилось молчание. Все сидели как громом пораженные. Вот тебе и Галахад-непорочный.

– Бедный Орсо, – сказал Лин-Ке-Тор. – Ему этого лучше не рассказывать.

– Этот Галахад был отличным живущим в тенях – если не по умениям, то по духу точно, – проворчал Хансер. – Нет, вы оцените, какой план. Артуровцы пускают Грааль в ход, и что? Души их убитых братьев начинают делить тела с живыми, видят все замыслы, тайные страхи. Воистину и тому, и другому нехорошо. С ума можно сойти. Вот уж точно – чтобы впустить в свое тело чужую душу, надо быть святым.

– Да, у святых нет тайных помыслов, зависти, амбиций, – согласилась Тайви. – Но много ли ты встречал святых?

– Встречал, – буркнул Хансер. – А вы представьте душу мужчины в теле любимой женщины. Четыре против одного, что после этого любовь пройдет.

– А если наоборот, то и десять против одного, – заметила Тайви.

– А если все-таки удастся воскрешение, представьте: тот, кто носил душу другого в себе, все будет гадать, что же тому известно и как он к этому относится. Тут и до убийства недолго. А тот, кто жил в чужом теле, наверняка будет опасаться, что его прирежут за то, что он слишком много знает. – Хансер хрипло рассмеялся. – Да, нашему Луи такие интриги и не снились. Я уже молчу, что душа может попробовать подчинить своего носителя, если посчитает его замыслы преступными. Может, именно так Мордред и набрал сторонников. А Галахад, видя это, просто не мог допустить, чтобы его роль в этом не открылась потомкам. Обычное тщеславие… но…

– Что, Хан? – Лин-Ке-Тор пристально взглянул на него.

– Возможно, это выход.

– Ты о чем?

– О нашей проблеме с бордовыми. Решать, конечно, тебе, но посуди сам. Я признаю вину, меня убивают, а ты воскрешаешь на алтаре. Все довольны, войны удалось избежать. Про перебитых нами архангелов никто не знает, так что ты чист. А если я возьму вину на себя, Тайви не тронут.

– Нет, Хансер! – воскликнула Тайви. – Ты же слышал: эффект воскрешения никем не испытан. А вдруг эта чаша – большая провокация? Вдруг воскрешение – лишь слова?

– Не может быть. Надо рискнуть. Малыш, это выход, пойми. Я привык быть объектом охоты, но ты… К тому же и горевать обо мне никто не будет, если что пойдет не так.

– Будет! – Тайви сорвалась на крик.

– Лин, – твердо сказал Хансер. – Решай, есть ли тебе что от меня скрывать.

– Да будет так, – ответил Лин-Ке-Тор. – Я верю тебе, Хансер. Если, воскреснув, ты захочешь убить меня, так тому и быть. Мало называть себя светлым. Чего стоит мой свет, если испугаюсь я подвергнуть его испытанию?

– Не смей, Лин-Ке-Тор! – кричала Тайви, но мужчины уже ее не слушали. – Ты убьешь Хансера! Чаша не подействует!

На глаза девушки навернулись слезы.

– Пожалуйста, прошу вас, – прошептала она.

Но Хансер и Лин-Ке-Тор уже закатали рукава.