Наверху забегали люди, и вскоре надстройка удивительно стала похожа на крепостную башню с зубьями парапета. А поскольку обшита она была дубовыми досками в три пальца толщиной, не стоило опасаться ни стрел, ни арбалетных болтов. Окна сразу же прикрыли ставнями с узкими прорезями бойниц, что давало ей еще больше сходства с башней.

А нечто бесформенное под парусиной оказалось парочкой так похожих на гигантские арбалеты баллист, по одной на каждом борту. Судя по конструкции, они отличались особой скорострельностью, причем посылали в цель сразу три снаряда.

Сам маркиз соколом взлетел на башню, и теперь среди ее зубцов ярко сверкал гребенчатый шлем на его голове. Рядом с ним блестели шлемы Гаспара, его напарника Недда и еще нескольких воинов.

Мы, охотники, люди ко всему привычные, и следующими на палубе появились Толстый Гван со своей компанией, а также Головешка с Блезом, и все при оружии. И еще Клер, что было совсем уже лишним.

– Девочка моя! – Подхватив под локоть, я настойчиво поволок ее в выглядевшую башней надстройку. – Тебе лучше спрятаться. Мы справимся сами, а ты лучше приготовь свои щипцы, пилы и корпии, поскольку как от лекаря толку от тебя будет значительно больше.

– Лео! – Клер нервно вздрогнула. – Если они захватят наш корабль, тебя просто убьют, и всего лишь! Но не меня!

– Тебе не о чем волноваться! – твердо пообещал я. – Мы с ними обязательно справимся.

– Ты же сам видел, как их много! Уж лучше я погибну в бою!

«Я тебе сейчас так «погибну», что неделю на попе сидеть не сможешь!»

Вслух же сказал:

– Клер, если дело все же дойдет до того, что они захватят корабль, в чем крайне сомневаюсь, я обязательно тебя спасу. Мы прыгнем в воду и доплывем до берега. И держи на всякий случай при себе Барри.

Если все, что утверждают о калхнийской породе, – правда, умения Барри вполне могут пригодиться. Все‑таки Клер права – слишком их много.

На верху башни все выглядели спокойными и мрачными. Они смотрели на приближающиеся лодки и молчали. Расстояние до тех было еще велико, и потому не стоило даже пытаться из чего‑либо в них попасть.

Тут же находился и капитан Лавост, и я мысленно поблагодарил его за благоразумие. Накануне вечером мы встали на ночевку задолго до того, как солнце начало склоняться к горизонту. Тогда мне его действия были непонятны. Но не сейчас: Клайн рассчитал по времени так, чтобы миновать опасное место при свете дня.

– Что обо всем этом думаете, Леонард? – не отрывая подзорной трубы от глаз, поинтересовался маркиз.

И что тут думать?

– Нисколько не сомневаюсь, дон Франциско, что между берегом и островом в протоке под водой протянут толстенный канат. И когда мы в него уткнемся, он остановит корабль. Течение развернет «Ласточку» бортом, возможно, накренит ее, и тогда взобраться на палубу станет куда проще. Ну а всем нам будет совсем не до того, чтобы попытаться его перерубить.

– Вот и мы рассуждаем так же, – кивнул маркиз. – Господин Лавост, – обратился он к капитану, – отдавайте якорь: будем ждать их здесь.

И тот не замедлил с приказом. Едва якорь зацепил дно, как «Ласточка» развернулась кормой вперед, выставив таким образом перед собой башню, на которой мы и находились.

– Лео, – окликнул меня Гаспар. – Может, наденешь кирасу?

Я отказался. Если эти люди все же захватят корабль, стальная кираса не прибавит мне плавучести. А еще мне придется помогать Клер, которая толком не умеет плавать.

– Это тот самый Якобс, сомнений быть не может, – сказал Лавост, подзорная труба которого если и не выглядела произведением искусства, как у маркиза, то не отличалась от нее кратностью.

О существовании речного разбойника Кровавого Якобса я узнал уже во время плавания, что нисколько не убавило в нем ни свирепости, ни кровожадности.

– Тот, который сидит во второй от нас лодке, борта которой выкрашены в темно‑синий цвет, а сам он весь покрыт татуировками и с трубкой в зубах?

Для того чтобы разглядеть все подробности, мне не понадобилась помощь никаких оптических приборов. Маркиз с интересом взглянул на меня, но промолчал, лишь кивнув.

«Ну что ж, теперь для меня есть цель, – думал я, поглаживая ладонью приклад арбалета. – Причем убить Якобса необходимо еще до того, как лодки к нам приблизится. Самому Якобсу не придет в голову опасаться выстрела раньше времени, а у его людей будет достаточно времени, чтобы проникнуться тем фактом, что они остались без главаря».

И тут я встретился с ним взглядом. Именно встретился, причем готов был поклясться чем угодно, что этот человек видит ничуть не хуже меня. И мы оба вздрогнули от неожиданности.

Мне, как и старику Михаю, приходилось слышать о людях с таким даром, как и у меня, но это была моя первая подобная встреча. Вероятно, как и у самого Якобса.

Но спросил я у маркиза совсем о другом:

– Дон Франциско, а не знаком ли вам человек, который находится в самой дальней от нас лодке? В трубу вы его не разглядите, но сейчас я вам подробно его опишу.

Едва я закончил его описание, настала пора вздрогнуть де ла Сантисима. Мало того, он еще и произнес:

– Вот теперь абсолютно все мне становится понятным.

Глава 17

Человек, на которого я обратил внимание маркиза, одет был неброско. Никаких тебе пурпурных бархатных колетов, кружевных жабо, дорогущих страусовых перьев на шляпе, а также многочисленных перстней на пальцах.

Вот только сами руки были холеными, и тем сильнее они бросались в глаза в сравнении с мозолистыми дланями гребцов. И еще манеры, которые просто так не спрячешь, даже когда очень хочется.

Нет‑нет да и прорвется какой‑нибудь жест из тех, что не могут быть у простого человека, которого не учили с самого детства манерам и этикету. Ко всему прочему, в лодке к нему относились с явным почтением. Словом, этот тип смотрелся настолько диссонансно в сравнении с остальными, что сразу же обращал на себя внимание. В трубу такие мелочи не разглядишь, ну а мне подобное было не сложнее, чем человеку с обычным зрением перебрать на столе горстку монет, раскладывая их по номиналу. И, судя по реакции де ла Сантисима, рассказав ему об этом человеке, я не прогадал.

– И чем же он вам так не нравится, дон Франциско? – поинтересовался я, наблюдая за тем, как его пальцы с такой силой вцепились в эфес кортеласа, что побелели костяшки. Выбор оружия маркизом я полностью одобрял. По моему мнению, для нашего путешествия этот вид сабли более практичен, чем шпага или меч.

– Это мой личный враг, Леонард! – играя желваками, отвечал тот. – Граф Канижио. И теперь становится понятным, откуда взялись эти люди во главе с Якобсом. – Он широким жестом обвел участок реки, по которому плыли лодки. Которые, после нашего маневра, отвернули в сторону и начали огибать «Ласточку» по широкой дуге.