— Я тоже страдала от домашнего насилия в семье. Я тебя понимаю. Ты не можешь не замечать этих флешбеков из детства, пережив подобный кошмар…

— Поэтому ты однажды выбрала моего отца. И даже влюбилась в него. Не кори себя за то, что являясь юной и наивной девушкой, ты потеряла голову от взрослого, богатого и влиятельного мужчины. Он зацепил тебя, поскольку больше всего напоминал тебе «правильную» модель отношений между мужчиной и женщиной. К тому же, жизнь всегда водит нас по кругу, до тех пор, пока мы не сделаем новый выбор. Отличный от механического и бессознательного.

— Думаешь, мы все выбираем тех, кто напоминает нам наших родителей?

— Не думаю, а знаю, Рида. Нами управляет мозг. Биохимия мозга, эти жалкие гормоны, на которых строится вся наша жизнь. Когда этот сложный компьютер в голове распознает «двойника» отца или матери, он путает чувство простоты обработки сигнала с чувством положительного опыта. «Образ» родителя — чаще всего попадал нам в голову, а значит, его куда проще распознать. «Узнаю» и «нравится», «хочу» становится одним чувством. Бессознательно это привлекает нас. Мгновенно создает влечение. Вызывает чувство безопасности, доверие и психологический комфорт.

— Хочешь сказать, это все мозг? А сердце? Неужели оно ничего не решает?

— Сердце безусловно важный орган, но оно не несет ответственности за наш выбор. Вся наша жизнь — только здесь, в голове, Ри, — Дэниел касается указательным пальцем своего виска.

— И какой же выбор я должна была сделать, встретив Роберта впервые? Отличный от бессознательного.

— А ты как думаешь, Ри?

— Пройти мимо? Плюнуть в рожу? Дать каблуком в морду? — с горячностью потирая руки, шепчу я.

— Я думаю, однажды ты найдешь ответ на этот вопрос, — туманно отзывается Дэниел.

— А как насчет психиатрической клиники, где я оказалась после развода с Робом? Я умоляла тебя помочь мне. А тебе было просто…плевать. Ты даже не посмотрел мне в глаза, когда пришел навестить. Я хорошо это помню.

— А больше ты ничего не помнишь, Ри? Из клиники?

— Из клиники? Хм…ну, меня лечили от наркотической зависимости. И неплохо справились, раз я как-то держалась все эти годы без дозы. А что я должна еще помнить?

— Ничего, — что-то в движении губ Дэниела кричит мне о том, что он врет. — Иногда, лучше ничего не помнить, правда? — он подмигивает мне, и я прекрасно знаю, что он имеет в виду.

Я не помню тот вечер. Абсолютно ничего не помню. Я проснулась в номере отеля. Повсюду была кровь…

— Провалы в памяти — норма для человека, употребляющего «sins» долгое время. Как я уже говорил, биохимия мозга меняется полностью. И восстановить ее порой очень трудно, иногда — невозможно.

— А в моем случае все и вовсе запущенно…но я так устала быть жертвой своих ошибок, — медленно качая головой, бормочу я. — Как умерла миссис Кинг? — мне почему-то жутко хочется сменить тему.

— Мама состояла в одной идиотской секте. Погрузилась в нее, чтобы найти убежище, где может зализать раны, что оставила ей жизнь с отцом. Не так важно, как именно она умерла. Важно то, что ее кровь, в любом случае, на руках Роберта, — с ледяной жестокостью проговаривает он.

— Мне очень жаль, — я не нахожу слов, чтобы выразить то, насколько прониклась его пустотой и болью одновременно. Потеря близкого человека навсегда оставляет в тебе такую сильную эмоциональную дыру, которую потом ничем не заполнить.

На самом деле Дэниел — никакой не волшебник. И даже не Клайд. Не Нео.

Он — «маленький принц», нашедший во мне свою уникальную черную розу.

«Маленький принц» — травмированный, оставленный и одинокий мальчик, положивший жизнь на поиски смысла и изучение своей «планеты».

— Это в прошлом. А отец понесет наказание за все, что он сделал. Рано или поздно, — одарив пространство дьявольской полуулыбкой, выдает Кинг.

Его взор темнеет, наливаясь беспощадным огнем и яростью, обращенной к отцу.

— Тогда почему ты прекратил давать мне свои изощрённые задания? Почему больше не ведешь активную игру против него?

— Веду, но пока только на рынке акций. Это не то, в чем ты компетентна, Ри, и я это понимаю. Время еще не пришло. Также, Роберт купил несколько федералов в суде, замял некоторые дела, которые я мог бы использовать против него. Сейчас у меня нет возможности припереть Роба Кинга к стене. Это не так просто — несмотря на то, что он потерял хватку, он все еще крупный и влиятельный игрок этого города. Данную стагнацию в нашей войне я воспринимаю как тайм-аут перед началом новой информационной войны, между нами.

— Для вас — это тайм-аут, а для меня — каникулы, — с облегчением и горьким смехом замечаю я. — И спасибо, что поделился со мной такими личными вещами. Я очень ценю это, Дэниел, — я вдруг просто беру его за руку. Согреваюсь, ощущая его тепло, даже через перчатку.

— Если кому-то и стоит открыться в этом мире, то только своей женщине, — одарив меня лукавой улыбкой, он прижимает меня к себе. Его великолепные и сильные руки тут же опускаются к моим ягодицам и раздвигают их так, будто он собирается вот-вот проникнуть в меня.

— Почему я этого не чувствую? Что я — твоя…

— Ты напугана. И научена горьким опытом. Ты давно не умеешь искренне доверять мужчинам. И ты не знаешь, что от меня ожидать. И правильно делаешь, Эрида. Но это не меняет чувств, которые я испытываю к тебе в данный момент.

— Каких чувств? — немного смутившись, отстраняюсь от его горячих поцелуев я, чтобы заглянуть в глаза своему порочному искусителю.

— Я всегда хотел тебя, — оставляет печать своих слов не словами, а поцелуем в шею. — Только тебя. Для меня не существует других женщин, когда я вижу тебя, Эрида. Я не знаю, что это значит…я мог бы просто сказать, что люблю тебя, но понимаю, что это не так. Любовь — слишком посредственное слово, чтобы выразить то, что я к тебе ощущаю. Люди разбрасываются им в разные стороны, не вкладывая в него смысл.

— Подожди, стоп. Ты, правда, не замечаешь других женщин рядом со мной? — сердце пускается вскачь. Его признание льстит мне, обволакивая грудную клетку сладким и тягучим медом. Приятно чувствовать себя особенной, уникальной, той самой. Чародейкой, околдовавшей мужчину с каменным сердцем. — Даже самых невинных и «чистых»? — игриво перебираю пальцами в его волосах.

— Чистота, как и красота — в глазах смотрящего, — парирует Дэниел.

— Поэтому немедленно сними перчатки, — рычу в губы Кинга, наблюдая за тем, как он избавляется от ненавистного мне аксессуара.

— Совсем забыл, — с горловым рокотом выдыхает в мой рот Дэниел, за считанные секунды приспуская свои брюки.

Мне не нужна долгая прелюдия, чтобы быть готовой для него.

Мы оба темпераментные, сумасшедшие, всегда чертовски голодные. Наши тела притягиваются друг к другу, словно два противоположно заряженных магнита, стремящихся столкнуться в энергетическом танце. И эта химия — космос, которого мне всегда так чертовски мало.