Сын горячо заступается за то «рыцарство», среди которого живет, и ярко рисует привлекательные для него опасности разбойнической жизни. Он перечисляет грабительские набеги, которые предстоят ему, и сообщает отцу имена своих беспутных товарищей. «А как же они называют тебя?» — спрашивает он. «Меня они зовут “Глотай деревни”; я — бедствие для крестьян; все, что принадлежит им, — мое; одному я выкалываю глаза, другому рублю спину, того привязываю к муравейнику, этого вешаю за ноги на иве». Отец говорит на это, что справедливый Бог не потерпит таких преступлений и вся их шайка попадет в руки правосудия. Эти слова выводят молодого Гельмбрехта из себя. «До последнего времени, — говорит он отцу в сердцах, — я отговаривал своих товарищей от нападений на твой дом, но теперь ему не будет пощады». После этого, разумеется, он больше не может оставаться в родительском доме и уезжает.

Но прежде чем покинуть навсегда родительский кров, Гельмбрехт советует сестре бросить грязную крестьянскую жизнь, иначе ей придется всю свою жизнь заниматься крестьянским трудом. Он обещает выдать ее замуж за одного из своих товарищей «Глотателя ягнят» — Леммершлинга. Увлекаемая преступным братом, Готелинда мечтает о том, что у нее в доме «будет всегда трещать сковорода, шкафы будут переполнены, пива наварено и вина наготовлено вдоволь».

Готелинда мечтала не напрасно; вскоре посланный брата приехал за нею, и она отправилась с ним в разбойничье гнездо. Гельмбрехт отдает ее своему товарищу со следующими словами: «Ты заживешь с нею хорошо, она будет тебе верна; коли ты возьмешь ее, будешь жить беззаботно… коли ты будешь ослеплен, она будет повсюду водить тебя за руку, по всем путям и тропинкам; коли у тебя отнимется нога, она каждое утро будет приносить к твоей постели костыли; коли руки отнимутся, она до самой смерти будет тебе резать мясо и хлеб». Жених обещает подарить своей невесте, в качестве утреннего дара, «три мешка тяжелее свинца» с полотном, покрывалами, юбками, рубахами, желтою материей, темною тканью, собольими шубами, крытыми алым сукном.

Перед свадьбой учинили разбой, и к дому жениха навезли всякого добра. Старик ввел молодых в круг и трижды спрашивал их, хотят ли они вступить друг с другом в брак? После этого все окружающие запели брачную песню, жених наступил, по обычаю, невесте на ногу, и начали брачный пир. Что ни подавалось на столе, все исчезало с необыкновенною быстротой. Едва остались косточки для собак. Готелинда приуныла: по древнему поверью, так едят люди, конец которых близок. И не успели жених и невеста одарить музыкантов, как вдруг появился судья со стражниками. На разбойников напал ужас: они пытались спрятаться, но все равно были переловлены. Готелинда была перепугана и опозорена. Девятеро из разбойников были повешены, десятому была оставлена жизнь, и то был наш Гельмбрехт «Глотай-деревни». Но отпустили Гельмбрехта после страшных истязаний; его ослепили и лишили руки и ноги — то была личная месть одного из стражников за отца и мать, убитых Гельмбрехтом.

Истребление разбойников. Со старинной гравюры

В таком ужасном виде он был приведен к дому своего отца. Но тот встретил сына злыми насмешками и отказал ему в приюте. «Если вы не хотите принять меня, как сына, — стал просить Гельмбрехт, — то позвольте мне вползти в ваш дом, как несчастному человеку; ведь вы пускаете же к себе больных бедняков. Если вы не сжалитесь надо мною, мне нет более спасенья…» — «Слуга, — обратился старый крестьянин к работнику, — запри двери, засунь засов… Скорей я готов принять совсем чужого человека, чем дать кусок черствого хлеба ему… Уведи его от меня, я ударил бы его, если бы не считал зазорным ударять слепца…»

Отвергнутый отцом Гельмбрехт бродил по окрестностям, пока не попался в лесу в руки дрововеков. Все они были его врагами, так как он принес горе каждому из них: у одного сжег хижину и расхитил все добро, у другого жестоко оскорбил дочь, у третьего увел корову. С Гельмбрехта сорвали красивый головной убор и разорвали в мелкие кусочки. После этого положили ему в рот щепотку земли и повесили его на ближайшем дереве.

С грабителями, попадавшимися в руки правосудия, поступали вообще очень сурово и даже жестоко. Так, например, граф Фландрский Роберт[99] приказал бросить в кипяток, в полном вооружении, рыцаря, ограбившего одну бедную женщину. Герцог Альбрехт Брауншвейгский[100] предписал повесить за ноги графа фон Эберштейна за произведенные им грабежи; после же совершенной над графом казни герцог приказал похоронить его с почетом, каковой приличествовал лицу графского происхождения.

Самым веселым из всех деревенских праздников был праздник весны. В глубокой древности весна в глазах народа была богиней и называлась у германцев именем Ostara. Самое имя ее заключает в себе представление о востоке (Ost), о свете, приходящем с востока, о заре и солнце.

В глубокой древности хор скальдов обращался к богине весны Остаре с такой молитвой:

Древние верования в богиню весны запечатлены в различных сагах. Остановимся на одной из них. В Гарце, в развалинах древнего замка, покоится завороженная, дивно прекрасная дева весны. Она выходит из своей темницы лишь только раз в году — в Христово Воскресенье. В белоснежном своем одеянии она покидает развалины незадолго до солнечного восхода и тихой поступью направляется к ближнему источнику. Здесь она купается, здесь она ждет своего освободителя. Многих она видела, многих она одаряла, но никто из них не мог проникнуть вместе с ней за железную дверь ее тесной темницы с низкими сводами.

Раз возвращался домой, накануне самого праздника Пасхи, один бедный ткач; ему пришлось проходить близ этих развалин. Он продал в городе свой запас полотна и возвращался с вырученными за него деньгами. Ночь застигла его как раз в этом месте, и он решился заночевать в долине, под открытым небом. Он проснулся рано утром, перед восходом солнца, и увидел возле источника деву ослепительной красоты, в белоснежном одеянии, со связкой ключей у пояса. Ошеломленный стоял он пред этим неожиданным и чудным видением. Дева подошла к нему. Он почтительно снял пред ней шляпу и приветствовал ее. Она поблагодарила его, чем вселила в него некоторую смелость. «Зачем ты так рано встала, — осмелился спросить он, — и купалась в этой воде?» — «Я делаю это всегда в пасхальное утро, перед самым восходом солнца, благодаря этому я так прекрасна и всегда молода». — «Где же живешь ты, прекрасная?» — «Недалеко отсюда; если хочешь, пойдем, — покажу». Ткач согласился, и дева повела его к руинам, стоявшим на горе.