— Загоняем в угол и вот, шаль кидаем, белка из нее не может выбраться, — пояснил мужик и потряс шалью для убедительности.

— Ну что ж! — принял на себя окончательное командование Стрельцов, снял пальто, зашел на кухню и протянул его Машке. — Инга, слезай!

— Хрюм-хрю! — опомнился Степан Иванович, засомневавшись в правильности решения Стрельцова.

— Да ладно вам, Степан Иванович, — пожурил Стрельцов за недоверие. — Все получится!

И приступил к раздаче указаний:

— Дверь закройте! Инга, сверни коврик и заткни им щель под диваном.

Щель имелась только одна, спереди, боковушки диванные состояли из цельного массива, одновременно служа ножками-опорами без выемок.

— Как вас зовут? — обратился он к соседу.

— Михаил, — пробасил мужик, упустив отчество.

— Значит, так, Михаил! — расстегивая и закатывая рукава рубашки, рулил Стрельцов. — Я поднимаю и быстро отодвигаю тот угол дивана, где она сидит, вы, одновременно со мной, кидаете свою шаль-ловушку.

— Добро, — согласился сосед, но предупредил: — Только Милка, ну, белка, шустрая, может в секунду смыться.

— Попробуем! — решил Игнат. — Если смоется, будем думать дальше, как ловить.

Стрельцов ухватил диван за боковушку, сосед суетно пытался расположиться как можно ближе к Игнату, «мамон трудовой» мешал, но Михаил настойчиво старался, пыхтя по-тихому и держа шаль на вытянутых руках.

— Готов? — спросил Стрельцов, получил утвердительный кивок и приказал: — На счет три! Раз, два, три!

Он дернул вверх и в сторону угол дивана, соседушка Михаил не глядя кинул в образовавшийся проем шаль, снизу раздался надсадный писк.

— Попал! — расплылся щекастой улыбкой сосед, ухватился за диван рядом с Игнатом, помогая отодвинуть его подальше.

Попал. Действительно. Под шалью билась и металась в припадочном поиске выхода белка. Михаил сгреб шаль вместе с нею, как узелок с провиантом.

— Милочка! — боевой лошадью ломанулась к ним дебелая соседка и выхватила из рук мужа верещащий тюк. — Девочка моя! Напугалась! Безобразница такая! — и, переключив внимание на присутствующих, принялась объяснять: — Вы представляете: мы с Софочкой собирались гулять, но я заговорилась по телефону, а Софочка обиделась и отворила дверку Милочкиной клетки. А тут Михочка пришел из гаража, и только он дверь открыл, как Милочка шасть мимо него на лестничную площадку, а тут ваша дверь открывается, и она нырь туда!

— Так, стоп! — тормознул красноречие дамы Стрельцов. — Кто у нас Софочка? Может, ваша белка ее покусала? И кто такой Михочка?

— Михочка — это я, — чуть брызнув румянцем на щеках, признался сосед. — А Софочка — наша собака.

— И где она сейчас? — старательно придерживая неизбежную улыбку, спросил Игнат.

— Михочка! — заорала трубным гласом дама. — А где Софочка?!

Михочка встрепенулся, озадачился и зычно проорал:

— Софочка!

В ответ откуда-то донеслось нечто придушенное, отдаленно напоминающее лай.

— Софочка!!! — оглушила соседка мощью своих легких и ринулась на звук, прижимая к бюсту — пардон, не так, с большой буквы — к Бюсту узелок с белкой Милкой. За женой по пятам с возможной для него стремительностью двигался Михочка.

Софочку нежная супружеская чета обнаружила запертой в гостиной, видимо, во время отлова белки, в пылу охоты закрытой и позабытой там.

— Вот ты где, девочка моя! — расчувствовалась соседка, сунула узел с белкой мужу и присела, перекрыв своим мощным телом обзор, поэтому рассмотреть, что там за любимица номер три или два, не удавалось. — Испугалась? А зачем ты Милочку выпустила?

Дама распрямилась, повернулась к стоявшим вокруг нее полукругом соседям, и Стрельцову наконец удалось увидеть нашкодившую Софочку.

Прижавшись к Бюсту, некая животина, больше похожая на дулю, а не на собаку карманной породы, забившись лапами в ложбинку между грудей хозяйки, тряслась припадочно так, что колыхался волнообразно великий Бюст, а вместе с ним и красный бант на шее этого недоразумения.

— Это ваша собака? — чуть не подавился Стрельцов, с большим усилием удерживаясь от смеха.

— Да, Софочка! — гордо сообщил сосед, довольно улыбаясь.

— Софочка! — кивнул Игнат и прикрыл ладонью глаза.

— Па, ты чего? — обеспокоилась Машка. Стрельцов мотнул головой, ничего, мол, нормально, и у него затряслись плечи.

— Что это с ним, Тусечка? — спросил у жены, озабоченно поглядывая на Игната, Михочка.

— Испугался, наверное, — настороженно посмотрев на Игната, предположила она.

Все! Это уже никому не выдержать! Стрельцов запрокинул голову назад и расхохотался в полный голос.

— А что тут смешного? — поинтересовалась Тусечка, на всякий случай прикрыв ладонью живую вибрацию на Бюсте по кличке Софочка.

— Ой, не могу! — подхватил хохот Федька, хлопнул себя по бедрам, согнувшись пополам. — Со-о-офочка вы-ы-пусти-и-ила Ми-и-илочку!

— Не-е-е, не так! — вторила ему Машка, махая припадочно ладошками и заходясь хохотом. — Со-о-офочка Ми-и-илочку, Ми-ми-ихочка дверь, а-а-а… а она ша-а-асть!

Инга привалилась спиной к стене и тряслась всем телом, ухохатываясь с остальными, аж глаза прикрыла.

— Ну что ж! — оглядела живописную картину маслом Фенечка. — Театр бурлеск, усиленный зоопарковой группой! По-моему, живенько получилось! С огоньком!

И присоединилась к семье приступом смеха, прикрывая глаза ладонью.

Соседи непонимающе переводили взгляды с одного хохочущего на другого, откровенно не понимая, что тут смешного, тайно заподозрив всех пятерых в ненормальности душевной. Или, может, модный стресс с ними случился?

— Пошли, Михочка! — распорядилась Тусечка. — Надо девочек покормить и успокоить!

— Хм-хрю! — поддержал идею Степан Иванович и вдруг несколько раз шкодно так хрюм-кнул, как чихнул: — Хрюм-хрюм-хрюм!

— По-моему, это был смех, — уставившись на кабанчика, предположил Стрельцов, вытирая слезу.

— Степан Иванович обладает хорошим чувством юмора, — подтвердила его догадку Фенечка.

— Идем, Тусечка, они тут все с ума посходили! — подцепив под локоток леди Бюст, двинулся к двери Михочка.

— Ой, мама дорогая! — простонала Инга и, зайдясь новым приступом непереносимого смеха, съехала спиной по стене и уселась на пол.

Так и хохотали несколько минут, заходясь припадочно, в том числе и Степан Иванович, когда за соседями закрылась дверь, успокаивались, смотрели друг на друга и начинали с новой волной ухохатываться, пока, спасая от обуявшего всех веселья, у Инги не зазвонил телефон в кармане.

— Да-а! — аж заикалась она, отвечая и вытирая слезы, выслушала, что ей говорят, поднялась с пола, утерла последнюю, запоздавшую слезу и сказала: — Хорошо. В три часа.