Через час быстрого марша войско душ свернуло за угол массивной городской стены и двинулось к уже близким воротам. Ганнибал еще издали увидел штаб Саргатана, а потом посмотрел на ворота и вспомнил об украшавших их шипах. «Демоны называют эти ворота просто Пятыми, — подумал он. — А души придумали им другое имя. Врата Миллионов Сердец…» И он покачал головой, подумав о насаженных на шипы органах, оценивая иронию проклятых смертных.

За штабом с Саргатаном во главе появились генералы, на темном фоне солдат они были заметны издали. За ними следовали пятнадцать колонн роскошных знаменосцев, а потом шли тяжеловооруженные легионеры. Над пешим войском летали стражи Элигора, тоже с флажками на пиках, и на каждом горела огненная печать лорда. Величие этой картины поразило Ганнибала, он замер. И все же, как мог, постарался не выдать своего волнения.

Он еще не видел старших демонов во всем их боевом великолепии и теперь понял, что никогда не сможет привыкнуть к их столь непривычному для человеческой души облику. Вот они подошли ближе, и их гигантские, похожие на человеческие, фигуры образовали живую стену — огненную, курящуюся дымом. К счастью, их близость теперь его не подавляла. Ганнибал даже предположил, что действие этого эффекта подавления зависит от их собственного выбора.

Теперь он смотрел на них даже с любопытством. Их темная броня срослась с черными телами, и отделить ее можно было лишь с помощью специальных ножей и заклинаний. Плоть между пластинами доспехов словно волновалась — высовывала щупальца, шипы и когти, разевала зубастые пасти и мигала разного размера и формы глазами. Не было двух одинаковых демонов, но все же их объединяло нечто общее. Неважно, какую форму принимали их шлемы, все равно глаза павших ангелов одинаково сияли серебром на черном. И Ганнибал неожиданно выяснил, что если смотреть демонам в глаза, то это успокаивало, словно давая почву под ногами, отвлекая от постоянных изменений адских тел.

Главнейшие из демонов собрались возле Саргатана. Андромалий, и Бифронс, и министр Валефар с длинным мечом, какого Ганнибал никогда не видел, и Зорай со щитом, на котором сияла эмблема пешей гвардии, и свирепого вида поджарый барон Фарайи, отмеченный печатью Пустошей, и какой-то вычурно одетый демон, возможно Йен Вань, вокруг головы которого вращались огненные сферы, а от плеч до пят его искрились мелкие глифы. Были в свите Саргатана и такие, которых Ганнибал не видел раньше, и теперь он понимал, что они явно имеют в иерархии Ада высокий статус. Элигор, о котором Ганнибал слышал, что с ним иметь дело легче всего, подлетел во главе своих летучих стражей и приземлился рядом с Саргатаном.

Ганнибал был предупрежден, что душам, мобилизованным в войско, в Адамантинаркс вход запрещен, и поэтому перестроил свою армию из походного в парадный порядок на некотором расстоянии от ворот. И порадовался выдержке своих солдат — те не испугались вида легионов демонов.

Вот Саргатан отделился от свиты, приблизился к Ганнибалу, окинул взглядом строй душ и одобрительно кивнул.

— Вижу, мне доложили истинную правду, — сказал он. — Ты добился большого успеха, сколотив такое войско. И оно больше, чем я ожидая. Многие не верили, что у тебя получится.

— Благодарю, государь, — поклонился Ганнибал. И даже почувствовал гордость от того, что сумел обрадовать такого могущественного демона.

— К сожалению, времени на их дальнейшее обучение уже не остается, — продолжил Саргатан. — Придется учиться в бою с опасным врагом. Как применить твою армию, мы с тобой еще обсудим на марше.

Ганнибал посмотрел на постоянно меняющееся лицо демона, на его обрамленную нимбом из искр голову и почувствовал в себе странную, будоражащую смесь из решительности и восторга.

— На марше, государь?

— На нас движется с отборным войском имперский мэр Диса, главный генерал Вельзевула Молох. У него только одна цель — уничтожение меня, моего двора и Адамантинаркса. Не хочу подпускать его к городу, так как тогда нам придется познакомиться с его искусством держать осаду. Предпочтительно встретить на подходе, и чем дальше, тем лучше. Ганнибал насторожился.

— Государь… Имя этого генерала?..

— Молох, — повторил Саргатан.

Ганнибал замер, и Саргатан, сдвинув брови, кивнул:

— Да. Ганнибал, тот самый Молох. Так что битва эта будет знаменательна для нас обоих.

Оба чуть помолчали.

— Мы победим, Ганнибал. И все изменится. Ты, я… Даже Ад.

Из ворот появилась колонна легкой кавалерии на душезверях. Наблюдая за приближением всадников, выстроенных в строгом порядке, Ганнибал почувствовал укол зависти. Он всегда любил водить в бой свою любимую нумидийскую конницу, а такой радости в Аду ему не представится. Он заметил, что верховой декурион вручил своему командиру поводья скакуна поменьше — оседланной крупной абиссали.

Саргатан поднял руку, приветствуя идущего к ним демона, после чего повернулся к Ганнибалу:

— Лорд Карсафаг приготовил этого скакуна для тебя. Он поймал его недавно, решив, что для генерала неприемлемо в бою быть пешим. Я согласился.

Вновь прибывший командир духов сидел почти на пятнадцать футов выше Ганнибала во ввинченном в спину душезверя седле из резной кости. Демон нагнулся и передал поводья человеку.

Этот верховой зверь не походил на тех, что Ганнибал видел раньше. Он был вдвое меньше других верховых, но все же возвышался над пешими демонами. Человек сразу понял, что битву с его нового скакуна будет видно превосходно.

— Благодарю вас, лорды. — Ганнибал поклонился обоим демонам. — Прекрасный дар, выше всяких ожиданий. А что это вообще такое?

— Мы называем его кириал-пе-лата, скакун для обитателей Пустошей. Его приучили отзываться на имя Гаха, на нашем языке это что-то вроде «щенка Пустошей».

В отличие от толстокожих душезверей тело абиссали облегал довольно яркий серебристо-черный крупночешуйчатый панцирь, столь характерный для коренной живности Преисподней. Ганнибал знал, что каждая чешуйка его нового зверя отличается и гибкостью, и твердостью. Каждую пластину обрамляла череда маленьких шипов, которые переходили на плечевом поясе в короткую острую гриву. Передние ноги зверя больше напоминали руки, были короче и тоньше задних, но благодаря этому зверь был более гибок и мог быстро разворачиваться. Довольно длинная шея поддерживала уплощенную голову с клювом и двумя обращенными вниз бивнеобразными клыками-кинжалами устрашающего вида. Зверь смотрел на Ганнибала четырьмя маленькими красными глазками, а когда Ганнибал вытянул вперед руку и произнес «Гаха», он слегка отпрянул и издал шипящий клекот.

Ободренный кивком Саргатана, Ганнибал поставил ногу в стремя и, схватившись за выступ седла, без труда взобрался на спину зверя. Упряжь предусматривала специальные подколенные упоры, обеспечивающие седоку уверенную посадку даже в случае, если зверь вздыбится или заартачится.

Карсафаг ухмыльнулся и передал Ганнибалу искрящийся стек. Ганнибал тронул им круп зверя, развернул его к демонам. И не смог подавить широкую улыбку: он уж и забыл, когда последний раз сидел верхом. На лице его читалось наслаждение. Демоны были правы: у генерала должен быть свой конь.