Собравшийся в столице Швеции Упсале тинг (собрание свободных землевладельцев – бондов) постановил, что между Норвегией и Швецией должен быть мир, а для того дочь короля Швеции Олава Шётконунга Ингигерд должна выйти замуж за короля Норвегии Олава Харальдссона! Шётконунга, который воспротивился такому решению, пригрозили просто убить!

Ветер трепал светлые волосы девушки. Она любила такой ветер, он приносил мелкие брызги, от чего быстро промокали и волосы, и платье, но дочь короля не замечала ни мороси, ни холода с озера. Ингигерд следила взглядом за птицей, парившей над волнами в свободном полете. Почему человек не может вот так же? Ей бы очень хотелось то нестись по воле ветра над самой водой, то вдруг взмывать ввысь!

Девушка раскинула руки, порывы ветра трепали подол ее одежды, казалось, еще миг, и она действительно полетит!

Ингигерд не любила Упсалу, которая так далеко от моря, разве могут сравниться с морским простором речная гладь и даже озерные дали? И все равно она часто выбиралась сюда одна, посидеть или еще лучше постоять вот так, раскинув руки и всем нутром впитывая влажные брызги. Конечно, здесь не пахло морем, но все равно лучше, чем в тесных королевских покоях.

Еще Ингигерд очень любила охоту, когда можно нестись, подгоняя коня, не замечая, что остальные давно отстали. Замечания, что мать погибла именно упав с лошади на всем скаку, не останавливали строптивую принцессу. Как и запрещение ходить одной на берег.

Сзади послышался женский голос:

– Ингигерд! Ингигерд, отец зовет!

Все очарование от ощущения беспредельной свободы сразу пропало, ветер показался холодным, а платье действительно промокло. Надо возвращаться, если ее давно ищут, то отец снова будет долго и нудно выговаривать, что не пристало девушке в ее возрасте ходить одной да еще и на скалы.

Ингигерд вздохнула, косы придется снова заплести, нельзя ходить с распущенными волосами на людях. Люди глупы! Они придумали множество ненужных правил, мешающих жить, и недовольны, если кто-то эти правила нарушает.

Она у отца любимица, и до недавнего времени ей позволялось то, чего нельзя другим. Просто в дочери Олав Шётконунг увидел то, чего не было в младшем сыне. Ингигерд от рождения красива и умна, кроме того, она решительна и весьма тверда характером. Если бы это был мальчик, то лучшего короля Швеции и желать нельзя. Но у Олава Шётконунга старшая дочь. Есть еще одна дочь – Астрид, рожденная наложницей, и сын от нее же, но более всего похожа на отца и умом, и нравом именно Ингигерд.

Потому взъярился Олав Шётконунг, когда услышал предложение короля Норвегии Олава Харальдсона отдать дочь за него. «Отдать этому противному толстяку свою драгоценность?! Никогда!» – ответил Шётконунг. Но бонды думали иначе, вольным землевладельцам надоели постоянные стычки на их землях, надоело платить дань обоим конунгам, не будучи защищенными ни одним. Они на Сретение собрали тинг в Упсале и решили, что ради мира между Швецией и Норвегией дочь короля Швеции Олава Шётконунга должна стать женой короля Норвегии Олава Харальдссона! А на отказ Шётконунга пригрозили попросту убить своего короля!

Шётконунг даже не сразу сообразил, о чем они кричат. Убить своего короля?! Но, оглядев сидевших на тинге бондов, понял, что те исполнят угрозу, причем немедленно. Олав Шётконунг всегда умел отступать, иногда это надо сделать, чтобы победить. Он отступил, вернее, сделал вид, что отступил, надеясь, что сама Ингигерд будет против, а воля девушки, да еще и королевских кровей – закон, который переступить не посмеет никто из бондов. У Олава оставалась надежда на дочь.

Тем тяжелее было услышать, что она согласна выйти замуж за Олава Толстого! Оказалось, что, пока отец боролся с бондами, хитрый толстяк сумел подослать к его дочери родича ёталанского ярла Рёнгвальда Ульвссона, который напел девчонке в уши много лестного о своем короле, и та растаяла! На все возражения отца, что это все россказни и Олав совсем не так умен, мужественен, благороден и, главное, хорош собой, как рассказывают те, кому это выгодно, Ингигерд отвечала, что уже согласилась с решением тинга и отправила будущему мужу серебряный плащ и пояс в знак готовности стать его женой!

Олав даже застонал:

– Почему же ты меня не спросила?!

Это было страшным ударом для короля Швеции, но изменить он уже ничего не мог. Олав не считал своего тезку-выскочку достойным руки дочери, понимал, что тот долго не продержится и рано или поздно потеряет свой трон. Что тогда будет с дочерью?

Когда отец попытался объяснить это самой Ингигерд, та чуть приподняла красивую бровь:

– А ты разве не поможешь зятю удержаться на троне? Ты силен, с твоей помощью Олав долго будет королем.

– Ни за что!

– Хорошо, справится сам! – отрезала Ингигерд.

Строптивость дочери уже не просто раздражала Шётконунга, Ингигерд своим упрямством ломала все его планы! Шётконунг совсем не собирался вечно держать мир на границе с Норвегией, напротив, он намеревался захватить побольше соседских земель, а теперь что прикажете делать? Воевать с собственным зятем или помогать ему, как советует дочь?

Ни то, ни другое – решил Шётконунг, время еще есть, он что-нибудь придумает, чтобы не выдавать дочь за этого толстяка. Но на упрямую Ингигерд обиделся не на шутку.

Между отцом и дочерью пробежал холодок недовольства, вернее, это была целая буря недовольства, ледяная буря. Когда Ингигерд объявила, что уже дала согласие тингу на замужество и отправила жениху в подарок плащ и пояс, как полагается, отец потерял дар речи. Его лицо то белело, то краснело, даже шея пошла пятнами, Шётконунг долго кричал на дочь, ругая за самоуправство. Ингигерд никогда не видела отца таким, обычно он разговаривал со своей любимицей куда как мягче и никогда не скрывал, что считает свою дочь самой красивой, умной и достойной девушкой в мире!

Почему же он не хочет отдать это сокровище королю Норвегии? Тем более что тинг решил именно так. Ингигерд неглупа и прекрасно понимала, что отец терпеть не может Олава Харальдссона и считает его выскочкой, который на троне долго не усидит. Но она искренне полагала, что отец же и сможет помочь. Только почему-то не желает этого делать. Ничего, получит зятя – сделает, решила строптивая дочь короля Швеции. Король упрям, но и дочь не меньше. Теперь предстояло одному переупрямить другого.

Ингигерд не сомневалась в своей победе не столько потому, что чувствовала себя сильнее отца, сколько потому, что так решил тинг. Пойти против воли тинга значило подставить под удар собственную жизнь. Правда, бывали минуты, когда Ингигерд сомневалась, не зря ли она так быстро поддалась на уговоры Рёнгвальда? Может, стоило бы попросить время на раздумья?

Пока ёталандский ярл был рядом, все казалось таким верным. Ну и что, что Олав толст и не слишком красив? Он благороден, умен, решителен, как подобает королю. А еще он слагает замечательные висы – стихи, которые посвящает тем, кого любит. Ингигерд не сомневалась, что стоит им встретиться, и все висы Харальдссона будут посвящены только ей!