Санька уклонился и, перехватив руку, перекинул толстяка через себя. Тот, проделав в воздухе огромную дугу, с размаху шлепнулся на траву и, раскинув руки, неподвижно замер. Наступила тишина.

«Чего это он? Это же земля, а не асфальт. Может, толстопузый придуривается?» — недоуменно подумал парнишка, осторожно подошел поближе, присмотрелся и тихо ахнул: голова толстяка лежала на плоском камне, совершенно незаметном в высокой траве.

Ситуация осложнялась. Дружинники, почувствовав неладное, начали тревожно переглядываться.

Санька, поняв, что пора уносить ноги, иначе до Берендея он точно не доберется, повернулся к богатырям, развел в стороны руки и придал лицу недоумевающее выражение:

— Слабак, и как таких в дружину берут? А туда же, «прихлопну». Хлопалка еще не выросла.

Он медленно повернулся назад, а затем резко рванул и припустил во весь дух к лесу, благо до ближайших деревьев было рукой подать.

Дружинники, очнувшись, с криками «Хватай колдуна!» ринулись вдогонку.

На этот раз удача была на стороне паренька. Передний всадник уже почти достал его копьем, но в пылу погони не заметил толстый сук, напоролся на него и, вылетев из седла, со всего маху шмякнулся на землю. Остальные едва успели резко затормозить перед деревьями.

Санька продолжал улепетывать и бежал до тех пор, пока далеко позади не затихли вопли и ругань преследователей.

Старая, худющая лошадь медленно тащила по дороге такую же старую разбитую телегу. Скрип стоял неимоверный, но это совершенно не мешало вознице, накинув на голову рваный армяк, мирно спать. Мужик возвращался с базара и по случаю удачной продажи поросенка заглянул в придорожный трактир. Теперь он тихо похрапывал, всецело положившись на свою лошадку, которая издавна, который год подряд, возила хозяина в город и обратно и так изучила дорогу, что тоже дремала на ходу. Поэтому никто — ни лошадь, ни тем более мужик — не заметил выглядывающих из кустов двух настороженных глаз.

Как только телега скрылась за поворотом, ветки раздвинулись, и появился Санька. Он огляделся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, уселся на обочине.

Получалась интересная петрушка. Снова, как и в первый раз, появление в этом мире началось с неприятностей.

Правда, теперь он знал, где находится, и если бы не тревога за Василису, все было бы нормально. Плохой и неожиданной новостью оказалось то, что его не узнают, и это создавало дополнительные трудности.

Оставалась надежда на царскую семью, но добираться до города требовалось с осмотрительностью, чтобы снова не попасть в какую-нибудь передрягу.

Санька встал и вышел на середину дороги. Он совершенно не представлял, в какой стороне находится город, но по первому своему путешествию помнил: нужно просто идти вперед, кривая выведет.

Однако день сегодня выдался на редкость неудачный; неподалеку раздался стук копыт. Санька, решив, что на сегодня с него приключений хватит, не стал дожидаться, пока кто-либо покажется, а нырнул обратно в кусты и на всякий случай припустил подальше в лес.

Вскоре он понял, что заблудился. Лес вокруг становился все темнее, непроходимее; коряги цеплялись за ноги, ветки старались хлестнуть по глазам, и казалось, что под каждой елкой притаился мрачный злодей с топором в руках. Правда, совсем не изменилось колечко; оно словно сообщало, что все это глупости и никакой опасности рядом нет. Так что, хотя в это верилось с трудом, оставалось одно — идти вперед, надеясь на удачу.

Наконец впереди мелькнул просвет, и — о радость! — показалась знакомая полянка, а на ней избушка на курьих ножках.

— Яга! — обрадованно завопил Санька и бросился бегом вперед, вихрем взлетел на крыльцо и распахнул дверь. Беспокойной хозяйки дома не было, но так как бабка с ее энтузиазмом могла появиться с минуты на минуту, паренек решил подождать ее на месте. Он шагнул через порог и замер. На первый взгляд все вроде как обычно: чистая комната, на крытый к обеду стол, в волшебном котле тихо булькает вода. Однако в воздухе висела какая-то тревога, напряженность. Санька осмотрелся. Предчувствие его не обмануло. На всем лежал тонкий слой пыли; похоже, не убирали уже дня три-четыре. Еда, издали казавшаяся такой аппетитной, совершенно остыла, а хлеб успел зачерстветь. Он осторожно прошелся по избушке, заглядывая во все углы, но ничего, что могло бы хоть как-то объяснить произошедшее, не обнаружил.

Проходя мимо зеркала, он заметил в нем свое отражение, остановился и, посмотрев на себя, укоризненно покачал головой. Что за вид: всклокоченные волосы, весь в грязи, порванная рубашка, не человек, а пугало болотное.

Отражение в зеркале повторило его жест.

— Переживем, — подмигнул парнишка.

По зеркальной глади прошла дрожь, изображение исказилось, и очень потешная, но пока еще похожая на него рожица сморщила нос.

Санька удивленно поднял брови. В ответ весело хрюкнули. Парнишка отпрянул назад. А из постоянно изменяющегося зеркала на него теперь пялилась, ухмылялась и корчила рожи наипротивнейшая физиономия.

— Ты к-кто? — заикаясь, спросил Санька.

Вместо ответа это недоразумение выпучило глаза и оскалило зубы. Санька в испуге попятился.

— Гляди-ка, себя не узнал, — неожиданно откуда-то сбоку раздался довольный голос.

Санька затравленно закрутил головой, но рядом никого не было.

— Во дает, чисто филин, — восторженно присоединился еще один, также невидимый.

— Это он с перепугу. Ежели себя со стороны неожиданно увидишь, ни за что не признаешь. Общеизвестный факт, — продолжал первый.

Паренек ломанулся к выходу, спотыкаясь и круша все вокруг.

— И до чего нынче мужик неуклюжий пошел, — ехидно заметил первый голос.

— Слов нет, — подтвердил второй. — Их в приличный дом пускать никак невозможно. В крайнем случае в сени, но не дальше.

— А этот чего тогда тут делает?

— Василису ищет.

— Ха. Всего-то. Так она под кроватью связанная лежит.

Услышав про царевну, Санька замер у порога. Он кинулся на пол, но под кроватью было пусто. Одна лишь пыль да липкая паутина.

— Не, там нет никого, — уверенно заявил голос. — Василису еще вчера вечером в сундук запихали.

Сундук отыскался в дальнем углу под ворохом одежды, но был заперт на огромный амбарный замок. Парнишка схватил кочергу, вывернул замок и откинул крышку. Оттуда выскочил черный бабкин кот и, отчаянно мяукая, вылетел за дверь.

— А это вовсе и не царевна, — хихикнул первый. — Эх ты, животное за девицу принял.

— Не скажи, — серьезно возразил второй. — А вдруг ее околдовали, в кота превратили. Его, в смысле ее, надо поймать и поцеловать.

И они начали яростно спорить, кто же это на самом деле убежал из избушки. Санька стоял и, раскрыв рот, слушал весь этот бред. В конце концов, голова у него пошла кругом, он не выдержал и уселся на сундук.