Это был старый трюк — привлечь внимание к насущной проблеме и тем самым положить конец расспросам. Джон Пол подумал: если она хочет выбраться из этой переделки живой, придется выложить все как на духу. Но он решил пока не выпытывать подробностей, наверняка болезненных, тем более что время в самом деле поджимало. — Искать будем что-то приметное, — сказал он.

Дорога все вилась и вилась вверх, серпантином оплетая склон. Эвери давно потеряла представление о сторонах света.

Растительность вокруг постепенно редела. Солнце, которое до этого едва пробивалось сквозь ветви елей и пихт, теперь заливало дорогу потоками света. По всему выходило, что они приближаются к вершине.

— Мы уже должны были пронизать облака! — жалобно заметила Эвери. — Скоро будет не хватать воздуха. Вам не холодно?

— Ничуть.

Ей самой было холодно, и она знала, что это хорошо заметно по гусиной коже на руках. Эвери потерла руки, чтобы согреть. Покосившись на нее, Джон Пол включил обогреватель. Она благодарно направила поток теплого воздуха на себя.

— Как по-вашему, что она имела в виду? — Кто?

— Та женщина. В конце она сказала: «Большой бум». Это наводит на мысль о человеке, сидящем на пороховой бочке.

— Тоже возможно. Или в набитом взрывчаткой сооружении.

— Или в старой штольне. Их ведь тут немало?

— Сотни, — подтвердил Джон Пол.

— Двадцать одна минута.

— Я не слепой.

— Мы еле тащимся!

— Хотите сесть за руль?

— Нет, спасибо. — Эвери сообразила, что опять срывает зло не на том человеке. — Извините, я не хотела на вас бросаться. Конечно, вы делаете все, что в ваших силах.

С минуту она сидела в неловком молчании, потом подумала, что совсем не знает своего спутника и понятия не имеет, что его задевает, что радует… дай вообще кто он, в сущности, такой. А между тем она не задумываясь прыгнула к нему в машину! Правда, ей известно главное — что они по одну сторону баррикад. Это человек неординарный, а его опыт стычек с террористами может пригодиться.

Эвери решила копнуть немного глубже.

— Вы ведь добились больших успехов в… в том, чем занимались… я имею в виду перед бессрочным отпуском?

— О чем это вы? — с неудовольствием спросил Джон Пол.

— Я имею в виду службу в армии.

— Откуда вы знаете, что я служил?

— Через одну знакомую. Я попросила ее… навести справки. Эвери ждала реакции не без трепета, почти уверенная, что получит отповедь, подбирая слова в свою защиту. То, что она политически корректно назвала «наведением справок», на деле было грубым вторжением в личную жизнь.

Отповеди не последовало. Не последовало вообще ничего.

— Мистер Рейнар!

— Когда это случилось?

— Я связалась с ней из кабинета мистера Кэннона в ваше отсутствие.

— И она вот так запросто заглянула в мое досье? — спросил Джон Пол с очевидным недоверием.

— Да.

— Как это удалось? — Его взгляд был обвиняющим. — Где она работает, эта ваша знакомая?

— В Бюро.

Ой-ой-ой! Новость его не порадовала, это мягко выражаясь.

— Черт бы побрал всех тех, кто!.. — начал Джон Пол.

— Вы были военным моряком, — брякнула Эвери.

Он поперхнулся словами и тяжело задышал, пытаясь обуздать возмущение. Больше чем возмущение — ярость, от которой побагровело лицо и на руках вздулись жилы. Эвери сказала себе, что это его проблема. Ничего страшного, в конце концов, не случилось. Ему же заглянули не в спальню!

И вдруг, совершенно без всякого перехода, пришла мысль: Господи, какой он красивый! Эвери испугалась. Нет, только не красавчик с бычьей шеей! Наверняка уже был женат раз десять и теперь работает исключительно на алименты. Впрочем, непохоже. Скорее, десяток женщин в разных концах страны мечтает женить его на себе, а он таким желанием не горит.

— Еще вы были морским пехотинцем…

— И что из этого?

Джон Пол намеренно резко повернул руль, огибая разросшееся дерево. Пришлось держаться обеими руками. Дорога была в полном смысле проселочная, с выбоинами и глубокими колеями. Это говорило о том, что кое-какой транспорт здесь водится, но в данный момент кругом ярила тишина запустения. Эвери не приходилось бывать в такой глуши. Истинная горожанка, она привыкла засыпать под рев полицейских сирен и перекличку автомобильных гудков. Тишина казалась ей оглушительной.

Эвери перевела взгляд на часы (оставалось семнадцать минут) и краем глаза заметила, что Джон Пол на нее поглядывает как бы ожидая продолжения начатого разговора. — Это полезная информация, — сказала она с вызовом. — Чем?

— Ну, например, морской пехотинец проходит специальную подготовку. Это может прийтись кстати.

Ни кивка в ответ.

— Мне известно также, что вы были завербованы в…

— Слушайте! Вам все известно, мне тем более, значит, нечего молоть языком!

Не получилось. Эвери забросила удочку в надежде, что Джон Пол закончит фразу за нее, и тем самым пробел в сведениях заполнится. Специальное подразделение — какого рода? Их много.

Что дальше? Для дальнейших расспросов кишка тонка? Она попробовала набраться смелости — иначе ведь не узнаешь.

— А чем именно вы занимались?

— Вам же все известно!

— Не все — досье было засекречено.

— И пошла ваша знакомая, солнцем палимая…

— Ну знаете! — Насмешка в его голосе была слишком едкой, чтобы смолчать. — Вы прошли курс «Как стать несносным» или таким уродились? У вас только шипов не хватает!

— А у вас слишком длинный язык.

— Не надо сверкать глазами, не испугаюсь!

— Это мы еще посмотрим.

— Скажите, какой страшный дядя!

Вопреки досаде Джон Пол внутренне улыбнулся. Он привык, что его находят устрашающим, и это было приятное исключение.

— Как вы думаете, они поджидают нас вместе? — спросила Эвери, забыв о пикировке. — Монк и та женщина?

— Только если пленницы крепко связаны или иным способом изолированы от внешнего мира. Монк никогда не рискует сверх меры, он не из таких. Репутация для него — дело первостепенной важности, и если жертва сбежит… — Джон Пол помолчал и добавил: — Если только он уже не вывел всех трех из игры.

— А вдруг он едет за нами по пятам?

— Это вряд ли.

— Но он должен как-то за нами следить.

— И как, по-вашему, он это делает?

Джон Пол с интересом ждал ответа. Сам он давно понял, как именно осуществляется слежка, и хотел проверить, пришла ли его спутница к тому же заключению.