Так Олечка наконец обрела ту обрисованную неясными штрихами свободу, о которой столь храбро мечтала…

Был еще в моей жизни Денис. Золотая молодежь. Субтильный юноша в джинсах Evisu и мокасинах Prada. Папа — президент банка, мама — бывшая манекенщица, Мисс чего-то там, с возрастом и рождением сына ничуть не растерявшая своей свежести. Казалось бы, живи и радуйся, переезжай из Infiniti в Галерею, суй свою безлимитную визитку продавцам в обмен на лебезящее уважение, запивай фуа-гра вином Шато Мутон Ротшильд, этикетки к которому рисовали прославленные художники, включая Кандинского и Дали. Но, как это часто бывает с божками мира потребления, в какой-то момент Денису стало скучно: распаковав только что купленные часы Breitling за двести тысяч рублей, он понял, что жизнь — дерьмо. Ему захотелось свободы.

В то время как раз показывали фильм «Одиннадцать друзей Оушена». Денис сводил на него всех девушек, с которыми в тот момент имел дело, в общей сложности посмотрев на великое ограбление тридцать восемь раз. Еще на пятом по счету просмотре в его голове сформировался чудовищный по своей нелепости план. Денис решил стать знаменитым аферистом, слава о котором будет греметь на весь мир. Он прощупывал всех своих друзей-бездельников на предмет — а не хочет ли кто грабануть банк? Друзья сначала думали, что он шутит, потом — что он конкретно подсел на кокаин. Не найдя компании, Денис решил, что надо начать хоть с чего-то, и в традициях малобюджетного детектива напал на табачный киоск с газовым пистолетом и чулком на голове. Ему не нужны были деньги, все делалось ради принципа — доказать себе самому: у меня получится, я смогу. Через пятнадцать минут после ограбления его задержал милицейский патруль. Папа-миллионер, конечно, откупил непутевого. Он до сих пор проходит, как сейчас говорят, «курс психологической реабилитации в модной клинике», а на самом деле банально гниет в психушке. А ведь поди же ты… о свободе мечтал!

И я сама… Чего только не произошло со мною за три с лишним года лихой самостоятельности! Сколько эмоций прошло через мою нервную систему, сколько случайных мужчин прошло через мою постель, сколько пива было выпито, сколько фастфуда съедено… Я снялась в порнофильме, сделала жалкую попытку заполучить в личное пользование олигарха, обрела и потеряла сразу двух лучших подруг, одну из которых успела спасти от смерти. И все ради того, чтобы приползти по ленте Мебиуса на старт и вернуться к мужчине, в которого была слегка влюблена в юности? Чтобы тосковать по бабушке, которая меня прессовала и терроризировала? Чтобы в глубине души захотеть вернуться в свою детскую комнатку на Сретенке, оставив в прошлом вечное безденежье, отсутствие стремлений, дядю Ванечку, хиппи, готов, случайные заработки и оседающую на сандалиях арбатскую пыль?!

— Глаша!.. Глаша!.. С тобой все в порядке?!

Стряхнув глухую чадру размышлений, я обнаружила себя там, где на самом деле и была, а именно, в полуденных джунглях, уныло бредущую за Данилой Донецким в поисках мифического чуда. Во рту было так сухо, что язык, казалось, мог до крови расцарапать нёбо. По спине щекотно струился пот. Немного саднила стертая нога. Хотелось снять рубашку и хотя бы до колен закатать плотные штаны, но Данила объяснил, что делать этого нельзя — острые ветки могли расцарапать мое тело, а в тропическом влажном климате любая незначительная ранка доставляет массу неудобств…

— Кажется, у меня глюки, — вздохнула я, принимая из его рук бутыль с нагревшейся на солнце водой.

— Совсем немного осталось, — приободрил меня Донецкий. — О чем ты думала? Когда я водил сюда другую группу… То есть не группу, а одного человека, бизнесмена, которому понравилась моя идея… Знаешь, обычный, затраханный работой офисный бледный бедняга, который разве что зарабатывает побольше многих… Он пришел в мое агентство с депрессией, расстроенной щитовидкой и суицидальными мыслями. Я сразу посоветовал ему именно это место.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Незатейливая болтовня Донецкого раздражала. Создавалось впечатление, что ему совсем не сложно идти, что он передвигается по непроходимым джунглям машинально, почти шутя. Что весь этот ужас — ветки, коряги, влажность, духота, насекомые — доставляет ему извращенный мазохистский кайф. И что он втихаря посмеивается надо мной, полуумирающей.

— Этот бизнесмен сказал мне, что за несколько часов нашего похода он словно мысленно сложил кубик Рубика. Перед его глазами пронеслась вся его жизнь — говорят, что это свойство умирающих, — и он вдруг понял, почти физически смог прикоснуться к мысли, что ему надо делать. В чем суть его проблемы.

Мне стало немного не по себе.

— Так о чем ты думала?

— Ни о чем особенном, — пересказывать многослойные сюжеты, которые, вытесняя друг друга, роились в моей голове, было лень. Хотя их тоже можно в какой-то степени считать сложившимся кубиком Рубика.

— У тебя было такое лицо…

— Одухотворенное? — я попробовала улыбнуться. Уголки губ почему-то треснули. Черт, как люди могут здесь жить?!

— Такое, как будто ты собираешься заплакать. Ты так кривила губы и морщила нос. И совсем не обращала на меня внимания. Я грешным делом решил, что в тебя, как в фильме ужасов, вселился какой-нибудь лесной дух. И рядом со мной уже идет зомби, который вот-вот выпьет мою кровь.

— Пока что это ты пьешь мою кровь, — простонала я. — Завел меня сюда, ни присесть не даешь, ни попить…

— Это часть программы, — серьезно ответил Данила, отодвигая передо мной ветку.

Походный вариант долбаного джентльменства.

— Конечно, я мог бы все по-другому организовать. Нанять еще двух проводников, которые тащили бы вещи. Отдыхать каждые полтора часа, сытно есть, вволю пить. Да и вообще не идти к водопаду, а ограничиться смотровой площадкой на холме, куда доходят многие туристы. Там тоже красиво так, что дух захватывает.

— Лучше замолчи. Такие перспективы…

— Но мой метод называется «чудотерапия», — не слушая меня, продолжал он, — ты должна утомиться до предела, ты должна почти умирать, когда вдруг увидишь… Глаша, да мы уже пришли! — Он казался удивленным. — Надо же, а с тем мужиком я шел на целых три часа дольше! То ли я машинально изменил маршрут, то ли… ты просто молодец!

Я немного приободрилась и все пыталась заглянуть через Донецкого — из-за хитросплетения лиан проглядывало нечто, похожее на колодец, наполненный солнечным светом. Едва различимый мерный гул воды словно пытался прорваться сквозь яркое лесное многоголосие, а может быть, то был обманный ход, галлюцинация измученного организма, мечтающего о воде и отдыхе.

— Думаю, ты готова, — благоговейно прошептал Данила.

Он выглядел как безумец-сектант, который собирается торжественно приобщить меня к своей религии.

Несмотря на то что ноги мои подкашивались от усталости, а мировосприятие сводилось к коротким констатациям: голодна, болит голова, устала, — несмотря на все это, его волнение миниатюрной молнией ударило меня в самое темечко и разнеслось по моей крови покалывающим теплом.