И откуда такие берутся в наше-то время, когда все спрятались под листиками, каждый под своим? Сидят и не отсвечивают. Боятся. А этот псих лезет на рожон. Хотя ему русским языком сказали: это твой последний шанс.

«Я сделал все, что мог», — грустно подумал он, заходя в лифт. Комедия со смертью Хана затянулась. Вернее, этот трагифарс. Или трагикомедия? Надо у Саши спросить о точной формулировке. И валить отсюда. Иначе и самого могут убить.

Это было последнее предупреждение. Холостые патроны кончились. Алексей был зол на Сажина. Бессмысленная война, где имя проигравшего заранее известно.

Но в глубине его души зрело совсем другое чувство. Восхищение, преклонение, азарт: а я что, не мужик? Алексей уже чувствовал запах пороха и соленый привкус во рту, когда он полон крови, льющейся от прикушенной в чудовищном напряжении губы. Может, это последнее стоящее дело в жизни. Настоящее дело, когда свою правоту надо доказывать в бою, а не путем взяток и интриг.

«Нет уж, я пойду до конца», — решил Алексей и, вместо того чтобы спуститься в подземный паркинг, из лифта повернул налево и пошел через надземный переход-галерею в спортивный клуб «Три Эс», где находился тир…

— Что с тобой? — испуганно спросила вечером жена.

— Ты в который уже раз это спрашиваешь? — невольно повторил он слова Сажина. — Я же сказал: ничего. Все хорошо.

— От тебя странно пахнет, — Саша принюхалась. — Даже не знаю, как назвать этот запах? От тебя пахнет войной!

— Откуда ты знаешь, как она пахнет? — усмехнулся он.

— Запах пороха. Машинного масла, кажется. Железа. Еще что-то… Ты чем сегодня занимался? — подозрительно спросила Саша.

— Работал в офисе, — сказал он буднично.

— Леша, что ты от меня скрываешь? Я боюсь… — жена поежилась.

— Скажи, ты меня любишь?

— Люблю, конечно!

— Это не ответ.

— Я не представляю своей жизни без тебя!

— А вот это, милая, ответ правильный. Значит, я буду предельно внимателен и осторожен. Раз я так тебе дорог. Иди сюда…

Они обнялись.

«И вновь я не хочу, чтобы наступило завтра, — подумал он, тоскливо глядя в темное окно. — Я живу в таком режиме вот уже полгода… Надо выстоять…»

Куда деваться от неизбежности? Холостые патроны закончились.

Прошла неделя. Точнее, пролетела. На первый взгляд ничего такого особенного не случилось, но Алексей интуитивно чувствовал, как воздух в «БуЗе» становится сухим, подобно пороху, как это обычно бывает перед убийственной грозой. В здании будто стало темнее, несмотря на то, что на электричестве по-прежнему не экономили. Но ощущение нависшей тучи не проходило, и «бузотеры» поневоле примолкли.

Даже в экономическом департаменте, где сидели с безучастными всезнающими лицами давно уже окаменевшие чувствами манагеры, стало подозрительно тихо. Они по-прежнему ходили на работу, эти лощеные мальчики и девочки, но напоминали теперь не ворон, оседлавших тучное поле, а крыс на корабле, потерпевшем крушение. Он еще держался на плаву, но пробоина в днище была ощутимой. В нее сочилась вода, и случись еще один удар стихии, пусть не такой мощный, как первый, и перегородки не выдержат. В трюм хлынет вода, после чего корабль обречен. А президент, будто не замечая этого, упрямо вел неисправное судно к новому айсбергу.

Алексей был уверен, что количество резюме на популярных сайтах, где выпускники престижных вузов ищут работу, увеличилось. Крыс выдавал бегающий взгляд и неслышная походка. Девушки, невзирая на дресс-код, вдруг перестали носить туфли на каблуках и разом переобулись в кеды. Парни, опять-таки невзирая на запрет, уже не прятали навороченные айфоны. Ждали заветной эсэмэски о том, что резюме просматривают, чтобы тут же подключиться.

А у сажинских бойцов, напротив, лица стали серьезными, Алексей сказал бы даже, что торжественными. И ходили они теперь, громко стуча по ламинату и мрамору берцами, как хозяева, а смотрели прямо в глаза, словно спрашивая: ну, когда же? Алексей был уверен, что дата и время назначены, но у Сажина не спрашивал, потому что тот его явно избегал. Решение было принято, и всякое вмешательство бесполезно.

К концу недели Алексею удалось отловить Дыма. Тот сновал по «БуЗе» с деловым видом, и на каждый вопросительный взгляд Алексея отмахивался: погоди, некогда. Явно что-то готовилось. А поймал он Дыма в ресторане «Три Эс», когда сажинский зять задумчиво поглощал борщ со сметаной.

— Пообедаем вместе, — сказал Алексей, присаживаясь напротив, и кивнул официантке: — Примите заказ.

Дым дернулся было, но быстро сник. Понял, что поговорить придется.

— И ты, Брут, меня избегаешь? — спросил Алексей, заказав бизнес-ланч с любимым клюквенным морсом.

— Батя сказал, чтобы тебя не трогали, — признался Дым.

— Что значит, не трогали?

— Поберечься бы, — Леня потянулся к компоту из чернослива. Алексей уже заметил, что в начале этой недели в «БуЗе» негласно был объявлен сухой закон.

— Стрельба будет, да? — напряженно спросил он.

— Может, и не дойдет до этого. Справимся.

— Когда? — спросил он, придавив Дыма взглядом к спинке стула.

— Завтра, — нехотя сказал тот. — Ты все равно ничего не сможешь изменить.

— Но посмотреть могу? В конце концов, я член «БуЗы» и у меня есть пропуск в бойцовский клуб, — разозлился он.

— Хорошо, — кивнул Дым. — Приходи завтра к семи в президентскую ложу. Только бате не говори. Не надо делать ему нервы. Он опасается, что ты Дарье Витальевне позвонишь. Она тоже ничего не сможет изменить, но бате придется с ней поговорить. А ему отвлекаться нельзя. Он в качалке, а вечером у нас спарринг.

— Сажин выйдет на ринг? — Леня молча кивнул. — С кем? С криминальным авторитетом? — Дым кивнул еще раз. — Я его видел?

— Почем я знаю?

— Имя назовешь?

Леня молчал.

— Сколько раундов?

— Пока не унесут. Не думаю, что этого долго ждать.

— Значит, поражение по очкам не засчитывается?

— Да не переживай ты так. Батя выстоит.

— А если нет?

— Леха, не тупи. Я вот абсолютно спокоен, — и Дым энергично вонзил вилку в сочный бифштекс. Алексей с неприязнью смотрел, как по тарелке растекается красный мясной сок. Возникли непрошеные ассоциации: Сажин в боксерских перчатках, ринг…

— Да, вижу: аппетит не пропал, — усмехнулся он. — Алиса знает?

— Женщин-то зачем впутывать? — поморщился верный муж.

— Не впутывать, а информировать. Алиса не просто женщина, она опытная рапиристка. Я видел, как она фехтует: от защиты, вначале давая противнику ошибиться. Нервы у нее железные. Она прекрасно знает, что такое бой.