– Нет, я не выходил. Там всегда стражник ходит по двору ночью, а днем и не один. Сколько их на стенах дремлет, я не считал. Но туда ведет узкий лаз из канализации, можно пробраться прямо во двор.

– Замечательно! Ты можешь провести меня именно туда?

– Ты не боишься стражи?

– Ночью только один солдат? Тогда не боюсь.

– Как хочешь, Глонг. Правда, от твоей одежды будет плохо пахнуть после этой прогулки. Но я доведу тебя.

Худая жилистая рука погасила светильник, и две тени во мраке скользнули в бесконечный лабиринт ходов. Одна тень двигалась бесшумно, с грацией не этого мира, другая же изредка поминала всех подземных богов после особенно глубокой ямы или неожиданно возникшей в темноте стены.

На заре стража почтовой имперской службы подняла тревогу. Пришедший на смену караул нашел одного мертвого солдата с перерезанным горлом. И не нашел малый летучий корабль, обслуживающий исключительно императорских гонцов, которые изредка появлялись в этом охраняемом дворе в силу чрезвычайных обстоятельств. Машина, построенная гением мастеров Южной империи, пропала с охраняемой стоянки, не оставив каких-либо следов своре налетевших чиновников, пытающихся вытрясти хоть что-нибудь из покойника или несуществующих свидетелей.

– Кто ведро утопит, лично ракам скормлю!

Рыбий Зуб в ярости выглядел страшно. Спутанную бороду слева успел попробовать на зуб огонь, обнаженное по пояс тело запятнали следы ожогов, на закопченном лице ярко выделялись лишь бешеные глаза. Капитан метался по палубе, щедро раздавая затрещины команде, успевая при этом везде, где возникала необходимость. Матросы споро таскали с одного борта воду и обильно поливали широкие деревянные щиты, укрывающие палубу галеры от нескончаемого дождя пылающих стрел. У обстреливаемого борта за щитами укрылись многочисленные солдаты, максимально быстро перезаряжающие тяжелые арбалеты. Волна накативших на пехоту орков расстреливалась беспощадно, и две оставшиеся галеры, стоя на якорях, вносили своим прицельным огнем опустошение в ряды степняков. Третья галера, не справившись с ответным огненным обстрелом, смрадно чадила, своим видом подстегивая матросов на оставшихся кораблях.

Ранним утром отдохнувшая конница баронов смешанными отрядами выдвинулась в степь, преследуя остатки орков. Больше трех тысяч конных ушли на север, щедро рассыпав разведку по округе, однако, несмотря на все старания, нашли лишь истоптанные бесчисленными следами пустые равнинные просторы. Ближе к полудню совет баронов, возглавляющих вылазку, принял решение возвращаться. Но не успели еще закованные в сталь солдаты повернуть коней, как арьергард поднял тревогу – над оставленной за спиной рекой вновь поднялся дым.

Никто так и не смог сказать, как именно орки сумели избежать погони. Но, пропустив мимо конницу, Дикие бесшумно заняли позиции и ближе к полудню атаковали оба оставшихся моста. Вожди вольного народа явно собирались устроить людям тот самый «мешок», в который самих кочевников не смогли запереть на южном берегу. Центральный мост прикрывали четыре тысячи пехотинцев, которые вместе с освобожденными крестьянами успели разобрать остатки сожженной деревни и поставили засеку на прибрежных холмах. Командующий ими барон Швитц гонял подчиненных до кровавого пота, но успел до нападения орков выстроить приемлемую защиту. Его сосед справа, сэр Троллер, обосновался у восточного моста с одной тысячей ополчения и двумя тысячами болотников. Две тысячи орков разметали ополчение в несколько минут, вышибли со слабо укрепленных позиций бородатых наемников и попытались устроить резню. Но вольные ватажники быстро оправились от первых кровавых минут неожиданной атаки, перегруппировались и не дали окончательно сбросить себя в реку. Орки сумели поджечь восточный мост, однако подошедшие три галеры склонили чашу весов на сторону людей. Прикрытые тяжелыми щитами бородатые воины отчаянно рубились огромными мечами, контратаковали при первой возможности и умирали на берегу реки, не отступая больше ни на шаг. Тяжелые арбалетные болты дырявили кожаные доспехи орков и собирали обильную жатву. Степняки сумели горящими стрелами поджечь один из кораблей, но в остальном удача от них отвернулась. Обе стороны сцепились на небольшом пятачке и не желали уступать.

У центрального моста оркам повезло меньше. Лишь с третьей атаки они сумели прорвать спешно возведенную на холмах оборону, засыпав неглубокие рвы своими телами. С большим трудом им удалось оттеснить с Холмов беспощадно огрызающуюся сталью пехоту на пепелище разоренной и разобранной деревни. Но здесь их атака захлебнулась. Изрядно поредевшие четыре тысячи профессиональной пехоты маневрировали небольшими резервами, крепко держа строй и не давая противнику, не имеющему численного перевеса, прорваться где-либо к единственному целому мосту, по которому бесконечной чередой шли в одну сторону пополнение, припасы и заполненные тулы со стрелами, а обратно ополченцы оттаскивали раненых солдат. Орки, осатаневшие от нескончаемой рубки, уже не держали жалкое подобие строя и втянулись в схватку всей массой, по большей части спешившись.

А когда солнце побежало по небосводу к закату, из степи вернулась ушедшая в разведку конница. Возможно, в одну реку войти и нельзя дважды, но не успевшие уничтожить пехоту орки вновь оказались в стальном капкане, и второй раз августовское жаркое светило смотрело на избиение степного народа. Меньше пяти сотен раненых орков сумели прорваться через ряды легкой конницы и помчались в степь, усыпая путь телами. Лишь наступившая ночь позволила остаткам Орды сбросить со следа яростных преследователей и рассыпаться по бесконечным оврагам и руслам пересохших ручьев, держа дорогу домой, в свои полупустые становища.

А на берегу Шепорота выстоявшие дружины праздновали столь тяжело доставшуюся победу. Впервые за долгие годы люди сумели не просто отразить набег беспокойных соседей. Впервые с начала летописных времен королевство Драконов смогло уничтожить пришедшую набегом Орду почти полностью, сохранить свои опаленные огнем границы и не допустить полного разорения Приречных земель. Ночные костры озаряли непокоренные королевские штандарты на северных землях, щедро омытых кровью и усыпанных телами павших.

На рассвете следующего дня Рыбий Зуб похоронил погибших членов команды. Стоя перед матросами, он глухим голосом закончил перечислять имена навсегда покинувших эти берега.

– Клянусь всеми богами, я не буду продлять контракт с их величествами этой осенью. Мы потеряли больше трети экипажа. Пусть идиоты бьют себя в грудь и кричат про великую битву, в которой они приняли участие. Но по возвращении домой мне с боцманом обходить семьи погибших, и я врагам не пожелаю эту тяжкую ношу. Лучше зарабатывать меньше на китовой охоте, чем сыпать золото на могилы друзей. Те, кто хочет вновь оказывать поддержку войскам в следующем месяце, пусть ищет другой корабль…

Боги любят шутить злые шутки. Рыбий Зуб сдержал слово и осенью увел команду в Западный океан, где в прибрежных водах они ждали мигрирующих на юг китов. Смелому капитану не пришлось больше носить скорбные вести семьям своих моряков. Налетевший шквал пустил на дно тяжелогруженый корабль и всю его неразлучную команду…