Хью преодолел последние несколько ступенек и остановился у двери. На нем все еще были джинсы, заправленные в высокие сапоги для верховой езды, черный шерстяной свитер и простой плащ, забрызганный грязью и тающим снегом. Перчатки защищали его руки. Его рост и широкие плечи гарантировали, что люди будут держаться на расстоянии, но если бы он натянул капюшон на лицо, то не слишком выделялся бы. Хью и его неприметная манера.

Теперь капюшон был опущен. Я внимательно вгляделась в лицо Хью, ища хоть какие-нибудь следы ран, которые мы с Кэрраном оставили на нем. Я понимала, что их там нет, но мой мозг отказывался признавать это. Я просто ничего не могла с собой поделать. Никаких старых шрамов на квадратном подбородке или рассеченной челюсти. Никакого намека на раздавленный хрящ в носу. Я посмотрела выше и наткнулась прямо на его глаза. Они были полны высокомерия, силы и юмора. Хью веселился.

Я достала тряпку из кармана и начала чистить «Погибель», проводя тканью по светлому лезвию.

За Хью следовал Ник. Он был в одежде и выглядел ничуть не хуже. Рядом с ним шла женщина, по меньшей мере, лет пятидесяти, но сильная и подтянутая, и сложенная так, словно могла пробить танк. Ярко-красная, перевернутая буква «Т» красовалась на ее левой щеке. Краска была размазана, надпись, вероятно, была нарисована пальцем. Это означало «Уат» — шестая буква алфавита огама, используемого древними кельтами, что означало ужас или страх. По словам Ворона, Уат заслужила свое имя. Мой приемный отец нашел ее много лет назад. Она состояла в команде его элитных солдат, которые позже составили костяк Ордена Железных псов. Должно быть, Хью унаследовал ее. Я понятия не имела, что она все еще жива. Ворон знал, как их выбирать.

Хью щелкнул пальцами. Ник и Уат отступили, сделав пару шагов вниз по лестнице, и стали ждать.

Хью стянул с руки перчатку и потянулся к двери. Его защитное заклинание вспыхнуло зеленым и исчезло. Его пальцы коснулись невидимой стены моей кровной защиты. Он толкнул.

Я продолжала чистить меч.

— Умная девочка, — сказал Хью.

— Учусь по ходу дела.

Он сунул руку под плащ и вытащил маленькую белую бутылочку.

— Что это?

— Ибупрофен, — сказал он. — От твоей головной боли. Я знаю, что она у тебя есть.

Хью — добрый и внимательный массовый убийца. Всегда думающий наперед. Хью потряс передо мной бутылкой.

— Нет, спасибо. Я уже получила свою ежедневную дозу яда.

Хью улыбнулся.

— Что смешного?

— Чем больше ты сопротивляешься, Кейт, тем больше я узнаю о тебе.

— Узнал что-нибудь интересное?

Он стал расхаживать по лестничной площадке. Казалось, он каким-то образом стал больше после нашей встречи на Черном море. Выше, шире, сильнее. Возможно, это моя память играет злую шутку, а может быть, это просто плащ.

— Ты можешь взломать мою защиту. Этим утром я знал об одиннадцати людях в мире, которые могли бы. Теперь их двенадцать.

— Пу-пу-пиду.

Хью пожал плечами.

— Знаешь, что я ненавижу в этом городе зимой?

Чем дольше мы продолжали разговаривать, тем больше времени я выигрывала для Дерека, Асканио и Роберта, чтобы разобрать потолок. Я приподняла одну бровь.

— Эм?

— Здесь так чертовски холодно, я бы не выпустил собаку на улицу, но снега нет. Есть только эта гадость: не дождь, это не снег, какая-то замерзшая грязь, падающая с неба. — Он оперся рукой о стену рядом с дверью. — Я предлагаю, чтобы мы прекратили это. В новом отеле Four Seasons есть вип-люксы. Я останавливался там во время своей последней поездки сюда. Мы попросим их развести для нас камин и спрячемся в комнате, где жарко, сухо и уютно. Мы закажем немного еды, приличного вина и поговорим.

— О чем же мы могли бы поговорить?

— О будущем.

Я притворилась, что размышляю об этом.

— Я пас.

Хью сверкнул зубами в растянувшейся улыбке. Перед тем, как голодный тигр набрасывается на свою добычу, он скалится точно так же.

— Где Хибла? — спросила я.

— Хибла переведена в другое место.

— Куда?

— Забей, — сказал он таким добродушным тоном, словно мы сидели где-нибудь в баре, пили вместе, и я рассказывала ему о коллеге, которая меня раздражала. — Ее трудно убить, и она не стоит того, чтобы тратить на нее время.

— Когда ты увидишь ее, дай ей знать, что я выбрала для нее место могилки. С надгробием и всем прочим.

— Как насчет вот чего: если ты пойдешь со мной, я доставлю ее тебе. Ты можешь играть с ней столько, сколько хочешь. Я даже исцелю тебя, если она тебя разорвет.

— Все еще пас.

— Тебе стоит передумать. Просто дружеский совет.

— Я так не думаю.

Хью наклонился вперед, в его глазах стояло веселье, и он медленно оглядел меня с головы до ног.

— Ты хорошо выглядишь.

Пощади.

— Отличный ход — отпустить Дори. Если я не выдам ее, ты устроишь кровавую бойню, и в этом будут обвинять меня и альф. Если мы все-таки выдадим ее, мы будем выглядеть слабыми, и наши собственные люди потеряют доверие к своему руководству. В любом случае, Стая дестабилизирована, а я плохая.

— Ты начинаешь понимать, как ведется игра, — сказал Хью.

— Есть и третья возможность. Я могла бы убить Дори и бросить ее труп к твоим ногам.

— Я так не думаю.

Он сказал это с абсолютной уверенностью, ни секунды не колеблясь. Заметка для себя: если блефуешь, то делай это уверенно.

— Почему нет?

— Потому что тебя могут неправильно понять. Если ты убьешь Дори, каждый оборотень, который когда-либо нарушал закон, будет задаваться вопросом, будет ли он следующим в твоем списке убийств. Если ты пойдешь этим путем, никто не последует за тобой. Я ублюдок, но даже я не убиваю своих людей, если в этом нет крайней необходимости.

— Нет, ты просто сажаешь их в клетки и позволяешь медленно умирать от голода.

Он закатил глаза.