Приступ кашля скрутил предстоятеля. Из распахнувшейся двери выбежали двое в зеленом, бережно подхватили седовласого патриарха под локти, вывели из комнаты.

Оставшись один, Денис немедленно рванулся, но путы вязали со знанием дела. Само кресло оказалось привинчено к полу и даже не заскрипело. Спустя минуту один из двоих – Денис его помнил, в момент похищения он сидел за рулем – вернулся, ступая практически бесшумно. Сейчас малый из «ближней братии» не выглядел худосочным мужичонкой с интимными проблемами: в глазах плескался чистый гнев, играли желваки, рукава зеленой рясы были засучены, открывая жилистые руки.

– Отец болен, – медленно сказал он. – Мы бережем его здоровье. Наша вера не допускает насилия, но… Мы знаем естественные способы воздействия… В исключительных случаях…

Он подшагнул, взял Дениса за волосы и прошептал:

– Ты умрешь в страшных муках. А перед смертью расскажешь все, что надо. И даже то, что не надо. Это я тебе обещаю. Мы найдем, что ищем, с тобой или без тебя. Мы знаем, кто твой друг. Мы свяжемся с ним, и он сам придет. Думай пока.

Ближний брат проверил, туги ли веревки, и пошел прочь.

– Эй, – позвал Денис. – Я в туалет хочу!

– Под себя сходи, – не оборачиваясь, ответил ближний брат. У выхода из комнаты задержался, пошарил рукой по стене и выключил свет.

Теперь Денис видел только контуры печной дверцы. В печи гудело и щелкало. «Дровишки сыроваты», – подумал плененный молотобоец и принялся вращать головой, кулаками и ступнями, чтобы кровь не застоялась. Он вспомнил, что совсем недавно сидел на мягком диване, пьяный и веселый, и слушал, как женщины обсуждают между собой вкус его собственного семени.

Потом свет опять включили. На этот раз явился ближний брат номер один. Денис сощурился, поджал застывшие пальцы ног и вспомнил, что на сломе в коммерческой артели с ним работал похожий человечек: узенький, белесый, все время мелко трясущийся в моменты возбуждения – конфликта или дележа заработанных денег; у человечка даже зубы звонко стучали, когда он нервничал; однако эта особенность поведения не мешала ему круто выпивать и хорошо стоять в драке. Если кто-то ведет себя странно, некрасиво и даже позорно, это ровным счетом ничего не значит. Сопливый, неопрятный, жалкий и нефотогеничный человек вдруг может в долг тебе дать. Или, допустим, в морду.

– Сейчас пойдем в туалет, – дружелюбно сказал щуплый. – Только ты, Денис, многого от нас не жди. Мы тебя жалеть не будем. У нас есть сканер, но он… слабоват. Чтобы считать информацию, нам надо утомить твой мозг, лишить его запасов глюкозы. На подготовку уйдет двое суток. Мы не будем давать тебе есть и спать, а когда ты ослабнешь – сразу просканируем. Где, что, как – все узнаем. Еще желательно, чтобы ты испытывал боль, потому что на блокировку болевого импульса уходит много нервной энергии…

– Слушай, – спросил Денис, – а фамилия Хоботов тебе ничего не говорит?

Щуплый подумал и спокойно ответил:

– Нет. Не припоминаю.

– Жаль.

– Тебе придется тяжело, Денис. Мы все равно получим ответы, так что лучше тебе не доводить до греха…

– Хуй тебе, – столь же дружелюбно ответил Денис. – Глеб не дурак, он на одном месте не сидит. Я не знаю, где он. Я не знаю, где зародыш. И телефона не знаю, – Глеб сам должен меня найти, в условный момент…

– Не важно, – спокойно произнес ближний брат номер один. – Твой Глеб где-то в Москве и прячется, надо думать, на верхних этажах какой-то башни. Мы найдем твоего Глеба, не переживай. Кстати, ты зря считаешь нас мракобесами. Я, например, инженер, у меня три профессии, жена, дети, свой дом под Куполом. Храм во всем меня поддерживает. И даже помогает с карьерой.

– И чему же молятся в вашем храме?

Ближний брат улыбнулся.

– Богу.

– А стебли при чем?

– Стебель есть проводник божьей воли. Прямая дорога от праха к желтой звезде. Если тебе интересно, можем поговорить. И про стебель, и про бога.

– Сначала поссать надо, – сказал Денис. – А потом можно и про бога поговорить.

– Может, ты и прав, – усмехнулся брат. – Пойдем, свожу тебя в туалет, пять минут отдохнешь – и приступим.

– К чему?

– К болевому воздействию.

– Подожди, – попросил Денис. – Что значит «приступим»? Я, может, вам и так все скажу. Без всяких импульсов. И даже веру приму. Мне надо подумать.

– Нет, Денис, – ровным голосом возразил щуплый, ушел в темноту, зазвенел металлом и вернулся, волоча за собой массивную стальную цепь. – Не надо тебе думать. Ты нам ничего полезного не скажешь. И веру не примешь. Отец сказал, что ты упрям и самонадеян, и тебя бесполезно уговаривать. А отца не обманешь…

Щуплый проверил цепь на прочность. Звенья были тронуты ржавчиной.

– Ты, Денис, просто не понял, кто с тобой говорил. Отец – он… Он обратил триста человек. А каждый из тех трехсот обратил еще триста. Отец проповедует на шести языках. Даже на языке глухонемых… Он написал пятнадцать томов комментариев к «Священной тетради»… Отец сказал, что ты неглупый, но упрямый, а это еще хуже. Еще он сказал, что ты будешь тянуть время. Ты надеешься, что тебя начнут искать. Ты будешь якобы думать, потом якобы дашь себя уговорить, потом якобы засомневаешься… В общем, не утруждай себя. Нас не так просто обмануть.

Ближний брат сковал руки Дениса, достал нож и перерезал веревки. Рвануться, мгновенно решил Денис, придушить, отобрать оружие, заставить открыть замки на браслетах… Но едва поднял руку – ее пронзила сильная боль, словно тысячи железных муравьев забегали под кожей.

– Не спеши, – хладнокровно рекомендовал брат. – Ты уже четыре часа как связан, затекло все… Шевелись понемногу и терпи, через десять минут легче станет. Ведро в углу. Советую и по-малому сходить, и по-большому, чтобы потом меньше напрягаться…

Он лежал на спине. Руки и ноги привязали к прямоугольной раме – четыре массивных деревянных бруса, потемневших от времени, сбитых встык и скрепленных стальными скобами. Вязали надежно, новеньким «шнуром бельевым», но на раме Денис увидел обмахрившиеся остатки старых, сгнивших уже веревок и подумал, что он явно не первый и не второй распинаемый. Земля была сырая и твердая; затылок и лопатки скоро онемели от холода. В ушах гудело, звук шел извне, басовое многоголосие, бесконечно длящаяся нота. Денис не видел источника звука, – справа от него был мощный деревянный забор, слева стена дома, сложенного из вековых бревен, наверху – бледное, в редких облаках небо.

– Будете поджаривать? – спросил он.

Не ответили. Один из братьев, проверяя узлы, перешагнул через пленника, и под грубой зеленой рясой обнаружились прозаические джинсы; вид помятых и не вполне свежих штанов вдруг напугал Дениса: с ним имели дело не какие-то уникальные безумцы, решившие совершить некое фантастическое действо, а обычные люди, и намерения их, судя по всему, были самые обычные.