Помимо этого, я знал, что они с Джонатаном очень сильно любили друг друга. Он доверил ей хранение этой рукописи. Я ей сказал, что у нее перед ним обязательство вернуть документ в Библиотеку Ватикана и что, если мы это сделаем, у нее будут деньги, а я позабочусь об остальном. – Ричард поднялся. – Итак, за последние два часа я ответил на множество вопросов. Могу я быть свободен?

– Да, конечно, мистер Каллахан, – сказал Бенет. – Но мы скоро с вами свяжемся. Вы не планируете какие-либо поездки за пределы города?

– В основном я буду дома. У вас есть мой адрес. Никуда не собираюсь, если только здесь, в Нью-Джерси, вы посчитаете, что Бронкс находится за пределами города.

Ричард помолчал, теперь откровенно расстроившись:

– Я очень переживаю, что женщина, которую считаю своим другом, пропала. Не сомневаюсь, вы думаете, что я как-то причастен к ее исчезновению. Уверяю вас, со мной можно будет связаться в любое время дня и ночи до начала занятий на следующей неделе. Тогда мне придется читать лекции в Университете Фордам в кампусе Роуз-Хилл. Если понадобится, можете найти меня там.

Он встал и вышел из комнаты, с силой захлопнув дверь.

Бенет и Родригес переглянулись.

– Что ты думаешь? – спросил Бенет.

– Он либо все лжет, либо говорит чистую правду, – ответила Рита. – По-моему, третьего не дано.

– Что-то подсказывает мне, что он законченный обманщик, – объявил Бенет. – Говорит, что слонялся весь день вокруг офиса до пяти часов, потом отправился к мамочке с папочкой на Парк-авеню… Рита, перестань, не отрывайся от реальности.

– Стоит завтра допросить его еще раз, и тогда посмотрим, как он пройдет детектор лжи, – сказала Рита. – То, как мы с ним говорили, уверена, подтолкнет его к мысли привести с собой адвоката.

– Давай спросим у Питера о полиграфе. Не знаю, что он собирается делать.

Билли Деклар был в ярости, узнав, что его старый друг и сокамерник Уолли Грубер попался во время ограбления дома на Ривердейл.

– Кретин, кретин, кретин, – повторял он, расхаживая по своему магазину подержанной мебели в южном Манхэттене. – Совсем отупел, считает себя умнее всех.

За свои семьдесят два года жизни отсидев три срока, Билли совсем не радовался перспективе вернуться в тюрьму еще раз.

«Он получил свои баксы за безделушки из Нью-Джерси, – думал Билли. – Через четыре дня этот дебил обносит еще одну хату. Я Уолли хорошо знаю, он как нечего делать заложит меня, чтобы вытащить свою задницу. Надо бы скорее перебираться в Рио. Здесь мне делать больше нечего».

Обыкновенно покупатели редко интересовались старыми протертыми диванами, стульями, шкафами и комодами, заполонившими так называемую выставочную комнату. Когда какой-нибудь тип являлся к нему продать краденые драгоценности, Билли обязательно предлагал ему что-нибудь из своего товара на выбор. Он называл это «бонусами».

– Выбирай все, что тебе понравится для украшения дома, – произносил он великодушно.

От их советов, что бы ему следовало сделать со всей этой рухлядью, Билли покатывался со смеху.

Но теперь ему было не до смеха. Драгоценности, которые он собирался продать в Рио, хранились под полом в задней комнате магазина. Время было два часа.

«Надо повесить на дверь табличку «Закрыто», забрать безделушки – и прямиком в аэропорт, – подумал он. – Паспорт у меня в норме, и куча наличных имеется. Готов к отправке. Неплохо погостить в Рио какое-то время. Там теперь зима, но мне без разницы».

Билли собирался как можно быстрее, морщась от боли в хронически опухшей лодыжке – результат неудачного прыжка из окна второго этажа в шестнадцать лет, когда за ним гналась полиция, чтобы арестовать за кражу машины. Потом схватил из шкафа собранный чемодан, всегда готовый на случай внезапного отъезда. Опустившись на колени, закатал ковер, поднял несколько половиц, под которыми скрывался сейф, набрал код, вытащил из сейфа большой холщовый мешок с драгоценностями из дома Скоттов, снова закрыл сейф, прикрыл его половицами, вскочил, подхватив чемодан, перекинул через плечо мешок, ногой расправил ковер и выключил свет.

Билли успел дойти до середины выставочной комнаты, когда раздался настойчивый звонок в парадную дверь. У него свело желудок. Сквозь решетку на дверном окне он увидел группу людей. Один из них прикрывался щитом.

– Полиция! – крикнул кто-то снаружи. – У нас ордер на обыск, немедленно откройте дверь!

Вздохнув, Билли уронил поклажу на пол. Перед мысленным взором совершенно отчетливо предстала широкая физиономия Уолли и его отвратительная улыбка от уха до уха. «Кто знает? – спросил себя Билли, снова перекочевывая в категорию гостей штата Нью-Йорк. – Вполне возможно, мы вскоре встретимся кое-где снова».

В три пятнадцать Питеру Джоунсу позвонили из конторы судьи Кеннета Брауна.

– Сэр, – произнесла девушка очень уважительным тоном, – доводим до вашего сведения, что отчет по делу Кэтлин Лайонс пришел. Если желаете, можете забрать его прямо сейчас.

«Как бы я хотел избавиться от дела Кэтлин Лайонс», – мрачно подумал он, но вслух произнес:

– Большое спасибо. Буду у вас незамедлительно.

Ожидая лифт, чтобы подняться на четвертый этаж, он вспоминал о том времени, когда начинал как рядовой клерк в офисе судьи в криминальном отделе. «Судья Браун сидит в том же зале суда, где сидел мой начальник, – думал он. – Мама знала, как я хотел эту работу. Когда я ее получил, она обрадовалась так, будто меня назначили верховным судьей».

Под конец его годичной работы клерком Питер с восторгом воспринял назначение помощником прокурора. Это случилось девятнадцать лет назад. С тех пор он работал в нескольких отделах, включая отдел особо тяжких преступлений, пока его не назначили начальником судебного отдела пять лет назад.

«Гламисский и кавдорский тан! А дальше венец!»[3]– подумал он, вспоминая одну из любимых строчек Шекспира. – Я-то думал, что иду по этой дорожке… до сего момента».

Пожав плечами, Джоунс вошел в лифт, поднялся на два этажа и направился в офис судьи. Он знал, что Браун теперь в зале суда на процессе, поэтому лишь поприветствовал секретаршу, завернул за угол и направился к стойке судебного клерка.

Это была маленькая, очень привлекательная молодая женщина, которую можно было принять за выпускницу колледжа.

– Здравствуйте, мистер Джоунс, – сказала она, протягивая ему отчет на десяти страницах.

– Судья успел просмотреть его? – спросил Питер.

– Не уверена, сэр.

«Хороший ответ, – подумал Питер. – Никогда не говори того, за что тебе может влететь». Через три минуты он плотно закрыл дверь своего офиса.