цвета спектра. Эти силы превращают трансцендентное во временное, в пространственный мир, который мы знаем, и все вещи вокруг нас.

А если вы раскрасите диск в разные цвета и раскрутите его, то все они, сливаясь, снова будут восприниматься как белый цвет. Цвета окружающего мира тоже могут преломляться подобным образом, их можно так искусно расположить, что они позволят различить белый свет, исходящий от них. Это называется открывающей силой майи, а искусство служит именно этой цели. Предназначение художника заключается в умении так расположить предметы окружающего мира друг относительно друга, чтобы вы смогли различить этот свет, это сияние, этот свет разума, который скрыт во всем вокруг нас и проявляется, если смотреть с правильной точки зрения.

Путешествие героя — одна из наиболее распространенных схем, благодаря которой можно различить это сияние особенно отчетливо. Я считаю, что хорошо прожитая жизнь — это путешествие героя, за которым следуют другие путешествия. Снова и снова вы ощущаете призыв отправиться на поиски приключений, вас манят новые горизонты. Каждый раз вы задаетесь вопросом: решусь ли я на это? И если вы решитесь, вас будет подстерегать опасность, но и помощь вы тоже получите, вас ждет воплощение задуманного или фиаско. Всегда есть вероятность того, что вы потерпите фиаско.

Но есть и возможность обрести благодать.

Часть IV. Диалоги[122]

Глава 7. Диалоги

МУЖЧИНА: Вы упоминали о пирамидах и храмах. Какие из наших современных достижений и памятников вы считаете величайшими?

КЭМПБЕЛЛ: Одним из величайших достижений, я считаю, была высадка на Луну. И, конечно, она произошла не потому, что люди стали спрашивать: «А в чем экономическая выгода от этого?» Если следовать по этому пути, экономика выигрывает, а духовность будет всякий раз проигрывать, и все вдохновение разом улетучивается, для меня по крайней мере.

Я думаю, что мир опирается на безумные идеи. От экономики тоже будет потом польза — вы можете на это рассчитывать. У нас на кухне есть много предметов, создание которых стало возможно благодаря космической программе, например металлы, на которых удобно готовить, и тому подобное. Но главное — это сила духа.

МУЖЧИНА: Как вы относитесь к статуе Озаркского Христа[123]? (Смех.) Там такое огромное распятие, и музыка играет, и прожекторы на горе[124].

КЭМПБЕЛЛ: Ну что же, кто-то хочет так выразить свои чувства. (Смех.) Это прекрасно. Именно так и поступает художник. И он соответствует архетипическому образу. Но что это значит? Когда Апостол Павел говорит: «Я живу сейчас; не я, но это Христос живет во мне» — это одно. Когда Христа воздвигают на холме — другое. Это серьезный жизненный выбор: что вы делаете с Христом, когда он является вам? Вы храните этот образ в сердце, чтобы он стал для вас движущей силой, или изображаете его на стяге и, подняв над головой, издаете воинственный клич?

ЖЕНЩИНА: Чем вы занимаетесь, господин Кэмпбелл? Каково ваше представление о Боге?

КЭМПБЕЛЛ: Знаете, так приятно отвечать на этот вопрос.

— Господин Кэмпбелл, чем вы занимаетесь?

— О, я пишу и читаю на темы, связанные с мифологией.

— О, как интересно. А я прочитал книги Томаса Буллфинча[125], это тоже было увлекательно.

— Видите ли, — отвечаю я, — меня интересует мифология на более серьезном уровне. А вы верите в Бога?

— Ну да.

— А Бог — это он или она?

Алан Уоттс[126] любил рассказывать историю о том, как один шустрый журналист спросил только что вернувшегося с Луны астронавта, видел ли тот на небесах Бога. «Да, — ответил астронавт. — И это — чернокожая женщина»[127].

И вот я обращаюсь к моему собеседнику: «Итак, что вы думаете? Это — мужчина? Прекрасно. А он высоко вверху или глубоко внизу? А рядом с ним еще кто-то есть? Он совсем один? Это — разумная сила? Нравственный закон? Утверждение? Отрицание? Улучшение? Сознательное? Бессознательное? Персонифицированный бог? Безличная сила? Вы считаете, что он принципиально появляется только как существо мужского или женского пола?»

Конечно, в индийском культе Шакти[128] богиня играет главную роль. А в иудейском патриархальном культе главную роль играет Яхве. Вы можете задать себе все эти вопросы. В какие представления укладывается ваше представление о Боге?

Что касается меня, то Алан Уоттс как-то обратился ко мне с вопросом, какими духовным практиками я занимаюсь, и я ответил: «Я делаю подчеркивания в книгах».

Вот все, что я могу сказать по этому вопросу.

Лео Фробениус описывает замечательный ритуал у пигмеев, охотничьего племени в Конго. Фробениус совершил около двадцати экспедиций в Африку, и во время одной из них к нему присоединились три пигмея — двое мужчин и одна женщина. Когда у них закончились все запасы мяса, он обратился к ним: «Вы можете пойти и застрелить для нас газель?»

Те посмотрели на него с негодованием. «Вот просто так пойти и принести ему газель? Для этого нужно пойти и совершить все необходимые приготовления». Исследователь пошел за туземцами, чтобы подсмотреть, как они будут готовиться к охоте. И что же? Они поднялись на небольшой холм с голой вершиной, расчистили свободный клочок земли и нарисовали на нем газель. Потом всю ночь ждали, и когда утром взошло солнце, один из этих маленьких людей встал с луком и стрелой по ходу движения солнца и выстрелил в изображение так, что стрела попала газели в шею. В то же самое время женщина воздела руки вверх — вы можете увидеть подобные изображения на многих неолитических наскальных рисунках, где женщина стоит, подняв руки, а мужчина стреляет из лука. Потом они спустились и напали на след настоящей живой газели. Стрела пронзила ей шею.

Иными словами, пигмей не просто стрелял в газель, но, делая это, выполнял веление солнца.

Вот так и работает ритуал — необходимо отождествить себя с тем, что происходит. Есть одна история — возможно, вы ее знаете — о самурае, чей господин был убит. Самурай, конечно, приносил ему клятву верности, и теперь его долгом было убить того, кто лишил жизни господина. И вот, преодолев множество трудностей, он наконец загнал своего врага в угол и уже собрался умертвить его своей катаной — японским мечом, символом доблести. Вдруг враг, разгневанный и напуганный, плюнул на самурая. Тот вложил меч в ножны и ушел. Почему он так поступил? Потому что поступок врага разозлил самурая, так что, убив его, самурай