Первым начал действовать подполковник. Прыгнув с места, он всей своей массой обрушился на толстяка, одной рукой накрепко обхватив его туловище, а другую борцовским захватом просунув под горло:

— Ур-роды…

Все сразу же засуетились, задвигались, зашумели… И только мертвый темнокожий юноша больше не дергался. Он сидел, навалившись на стол, вниз лицом, и из-под головы его на разложенные бумаги медленно вытекала густая, нечистая жидкость.

— Вот ведь, сукин сын! — громко выругался адвокат Виноградов и торопливо потянул на себя перепачканную кровью карту. При этом голова самоубийцы тихо стукнулась о полированный пластик стола. — Отличная реакция, товарищ подполковник! Только теперь ты хоть этого отпусти… пока не задавил.

Действительно, в данный момент толстячок, не по собственной воле оказавшийся в тесных объятиях командира спецназа, поразительно напоминал полузадушенную лягушку. Глаза его до неприличия округлились, лицо утратило кофейный оттенок и стало серым, а рот безуспешно пытался ухватить хоть немного воздуха.

— Нет проблем! — Было ясно, что подполковник Иванов опять контролирует ситуацию. Убедившись, что пленный приходит в себя, он кивнул в сторону кровоточащего трупа и распорядился: — Уберите это назад, к остальным. Пригодится… — А потом почти ласково потрепал толстяка по щеке: — Ну, что? Будем снова беседовать? Переведи!

Двое бойцов тут же занялись выполнением полученного приказа. Стараясь не пачкаться и не задевать окружающих, они выволокли самоубийцу в крохотную полутемную каюту перед моторным отсеком:

— Ап-п! — И почти невесомый труп сомалийского юноши легко опустился на сложенные вдоль палубы тела двух или трех пиратов, погибших на катере.

— Сделано, командир, — доложил один из морских пехотинцев, вернувшись. — Тоже мне, самурай нашелся…

Чувствовалось, что чужая смерть давно уже не вызывает у него ни малейшего уважения.

— Зря ты так, — покачал головой Виноградов. — Он красиво ушел. Как мужчина.

Боец пожал плечами и встал на свое место у переборки.

Пока он отсутствовал, в салоне наладилась вполне рабочая и деловая обстановка. Иванов с толстяком сидели уже не напротив, а рядом — бок о бок, — склонившись над свежими рукописными схемами и чертежами. Пленный не только на вполне сносном английском отвечал на вопросы. Он и сам о чем-то рассказывал — да так быстро и много, что подполковник иногда даже не успевал делать записи и пометки на карте…

* * *

— Ну что, господин адвокат, готов к труду и обороне?

— Всегда готов, товарищ подполковник!

— Да ладно тебе, — отмахнулся Иванов, сгоняя с лица довольную улыбку.

— Чему радуешься?

— Адреналин… Короче, ребята уже переключили бортовой компьютер на обратный курс. У них ведь там, оказывается, были записаны все координаты и прочая дребедень, чтобы возвращаться на базу.

— Понятно, — кивнул Виноградов. — Полетим, значит, на автопилоте… а потом что?

— А потом — как обычно. Придется пострелять.

В салон захваченного у пиратов катера из ходовой рубки высунулась радостная физиономия радиста:

— Связь установлена, командир!

— Сообщения закодированы?

— Так точно!

— Передавай, — распорядился подполковник.

Почесываясь, он поднялся со своего места и сделал несколько разминочных движений руками — при этом толстяк каждый раз вжимал голову в плечи и жмурил глаза.

Жалкое зрелище. И смех и грех.

— Да не бойся ты, жаба старая! Живи пока… Парни, а никто не хочет немного перекусить? Нет возражений? Ну, тогда проверьте на камбузе. У них тут наверняка должен быть приличный кофе…

К месту высадки катер приблизился поздним вечером.

Сумерки в этих широтах очень коротки, поэтому тонкая черная полоса береговой линии, показавшись на горизонте, почти сразу растаяла в наступившей темноте.

— Авантюра, — вздохнул Виноградов.

— Посмотрим…

Если верить тому, что рассказал толстяк, пресловутый и неуловимый Али Сиад Юсеф действительно находился сейчас у себя дома, на побережье, вместе с немногочисленной личной охраной, но зато с многочисленными женами, чадами и домочадцами. А на сегодняшний морской разбой, на перехват одинокой «Альтоны», которая должна была оказаться достаточно легкой добычей, он отправил любимого старшего сына Хусейна — так сказать, в воспитательных целях, чтобы наследник пиратской империи мог проявить себя в деле и набираться необходимого опыта.

— Ох, мама родная! — неловко повернувшись в тесноте салона, Владимир Александрович задел локтем приклад чужой автоматической винтовки: — Коммандос… смотри, не утони со всем этим железом.

— Постараюсь, — невозмутимо кивнул сидящий рядом морской пехотинец. Помимо винтовки и запасных магазинов, на плече у него висел похожий на игрушку пистолет-пулемет «стерлинг», а куртка бугрилась от дюжины рассованных по карманам ручных гранат. И еще, разумеется, пистолет за поясом, нож, индивидуальный пакет…

Впрочем, и сам Виноградов, и другие ребята из команды подполковника Иванова также очень напоминали сейчас рекламные экспонаты с выставки вооружений и специальной военной техники. Каждый подобрал себе экипировку по вкусу и по боевой задаче — благо, содержимое перенесенных с «Альтоны» ящиков предоставляло такую возможность практически без ограничений.

— Кому-то что-то еще не понятно?

— Все понятно, командир.

— Нет вопросов.

— Первый раз, что ли?

— Главное, чтобы не в последний, — в голосе подполковника не было и намека на шутку.

По мере приближения к берегу волнение океана почему-то усилилось. А может, это было связано и со временем суток — во всяком случае, катер все чаще подпрыгивал над водой, то и дело заваливаясь на борт от полученного тычка.

— Никого не укачивает?

— Нормально.

— Порядок…

В салоне и спальных каютах было накурено, тесно и душно. Однако наружу никто не высовывался вот уже больше часа: приказ.

Владимир Александрович посмотрел в направлении иллюминатора и хмыкнул:

— Неплохо придумано… Прямо кукольный театр.

Встречный ветер свистел над пустыми и чистыми палубами катера, а из рубки, примерно по пояс, торчали два человеческих силуэта — предусмотрительный подполковник все же заставил самоубийцу, сына пиратского вожака послужить интересам готовящейся операции. Его мертвое тело вытащили из кубрика, наскоро привели в порядок и усадили на шаткую пирамиду из ящиков и коробок, прямо под наполовину открытым люком.

Сооружение получилось не слишком надежное, поэтому сбоку решили подпереть труп молодого пирата живым толстяком. И теперь, в общем, все выглядело вполне естественно — в самом деле, ну почему бы двум основным негодяям не подышать свежим воздухом на пути к родной гавани? Впрочем, юноше-то было уже все равно, а вот толстяк то и дело морщился от летящих в лицо теплых брызг и норовил устроиться как-нибудь удобнее.