— Вы можете хотя бы примерно перечислить, о чём идёт речь? — подняла руку Рокси. — Про забитую до смерти собачку мы поняли, и про сгоревшую бабушку…

— Вы ещё ничего не поняли, — недобро улыбнулся полковник. — Следите за цифрами. С субботы и до следующей пятницы мы фиксируем только детский суицид и детское хулиганство, которое иногда заканчивается увечьями и убийствами, м-да… Сто человек взяты под стражу, многих мы отправили для освидетельствования в центр судебной психиатрии. Врачи до сих пор не могут сказать ничего вразумительного. Симптоматика не укладывается ни в одну из традиционных схем. Частичная либо полная потеря памяти, перевозбуждение, тремор конечностей, суженные зрачки…

— Кажется, я начинаю понимать… — у Рокси спёрло дыхание. — Но это… гм… Я проверила на калькуляторе. Получается, что кривая взрослых преступлений нарастает в прогрессии? Отстаёт по времени, но обгоняет по силе, так?

— Что касается самоубийств, то почти не отстаёт, — поправил полковник. — Смотрите, я помечу последние данные за вчерашний день, м-да… Сегодняшние сводки настолько разрозненные, что верить им просто нельзя. Кроме того, в провинциях картина повторяется с опозданием в пять дней.

Малой взобрался на стул и нарисовал мелом ряд точек выше доски, прямо на стене. Никто не улыбнулся, не двинулся с места.

— Но это уже не парабола… — прошептала доктор Малкович.

— Приятно иметь дело с интеллигентными людьми, — сказал полковник. — То же самое я рисовал вчера трижды, на ночном заседании Кабинета, в приёмной губернатора, и ещё… ещё в одном месте, м-да… Но это неважно. Все спрашивают меня, отчего силовые ведомства не наведут порядок… — он спрыгнул со стула, щёлкнул зажигалкой, непринуждённо закурил. Рокси подумала, что за курение в лаборатории шеф увольнял мгновенно, не обсуждая и не вдаваясь в личности. Почти сразу к ней вернулось то же самое стыдное чувство бессилия, посетившее её в холле института.

«Кожаные сапоги. Я наедине с властью кожаных сапог, — подумала Рокси. — Вот как это происходит, оказывается. Они будут курить, где им вздумается, будут плевать и мочиться на любом углу. Ещё они будут тупо шутить и ржать над собственными остротами. Им задали перцу наверху, потому что они не могут справиться с хулиганами. Естественно, ведь за хулиганами надо охотиться, куда проще ввалиться к нам, положить ноги на стол и стряхнуть пепел на ковёр. Мы же промолчим, мы — интеллигентные люди».

Рокси словно подавилась собственными мыслями. Она недоуменно оглянулась, испуганная тем количеством желчи, которое, оказывается, в себе накопила. Полковник Малой вовсе не укладывал ноги на стол. Он не носил сапог, а пепел аккуратно стряхивал в подставленную Адабашьяном пепельницу.

«Это всё из-за Хорька. Он оставил уже восемь сообщений, а я не реагирую. Это всё из-за недоумка Гризли. Бедненький убедил себя, что коварная Рокси сломала ему жизнь, и теперь не успокоится, пока мне не станет так же хреново, как и ему. Только он отряхнётся и пойдёт дальше, как и все мужики, а я остаюсь дура дурой и уже начинаю кидаться на людей».

— Полковник, вас не захотел выслушать губернатор? — спросила она.

— Не меня, а первичный доклад нашей комиссии, — покачал пальцем Малой. — Выслушали, но не захотели понять. Они видят это, — он широким жестом указал на разноцветные меловые дорожки, — но не умеют сделать верный вывод. Вывод у наших политиков в таких ситуациях всегда один…

— Лечь на дно, — подсказала Анна.

— Вы не совсем правы… — попытался вклиниться Августин из пресс-службы.

— М-да, лучше бы госпожа Сачек ошиблась, — вздохнул Малой. — Таковы издержки великого демократического пути. Как только происходит нечто, не поддающееся прогнозам, Кабинет кивает на президента и зарывается в песок. Авось буря пройдёт верхами. Президент тоже, не менее ловко, принимает придонное положение. Очень легко обозвать меня коршуном, м-да…

— И вы не боитесь нам это говорить? — с деланным восхищением прогудел Адабашьян.

— Неделю назад я бы этого не рассказывал, — согласился полковник. — Сегодня я боюсь совсем другого. При таких темпах развала ещё три дня — и некому станет рапортовать об успехах расследования.

— Если речь идёт об эпидемии, то вы обратились не по адресу…

— Эпидемиологи уже давно в курсе, — отмахнулся полковник. — По крайней мере, те из них, кто способен соображать, м-да… Они утверждают, что ни один известный вирус не способен передаваться с такой скоростью. В настоящее время… — полковник кинул взгляд на часы, — получены отчёты из трёх лабораторий Министерства обороны. Это закрытые центры, находящиеся… гм… на удалении от столицы. Туда помещены некоторые из особо буйных… гм… пациентов. У меня нет возможности продемонстрировать вам видеозапись, это строго секретно…

«Представляю себе, что там творят с людьми в ваших закрытых центрах», — подумала Рокси. А вслух спросила:

— Эти люди как-то изменились внешне?!

— Незначительно, — полковник задержал на ней взгляд — Я не имею права вам говорить, но м-да. … Уже не до секретности. Внешние изменения присутствуют, но не они являются предметом исследований. Быстрый рост волос и мышечной массы, позеленение роговицы, форма зрачков. Удлинились верхние конечности, но далеко не у всех арестованных. У самоубийц ничего не поменялось. Тем не менее, это люди. Внешне все заразившиеся остаются людьми, м-да. … Более или менее.

— Зелёные глаза? — оживился Адабашьян. — Удлинились руки? Вы нас разыгрываете, или это…

— Это то, что вы думаете, профессор. Изменения в конкретных генах. Именно поэтому мы вас известили. Сейчас сгодятся любые гипотезы.

— Предметом исследований были способы передачи? — подняла руку доктор Малкович.

— М-да, — полковник отодвинул стул и посмотрел на Рокси с нескрываемым интересом. — Только не надейтесь, что я знаю ответы на все вопросы. Я не знаю практически ничего.

— Но вы же представляете комиссию?

В лаборатории становилось всё темнее. Лица людей казались Рокси светлыми овалами, свободно парящими в сумраке.

— Комиссия? М-да, — Малой расстегнул две верхние пуговицы рубашки. — Комиссия — это где-то там, наверху. Я всего лишь крошечный винтик, гаечка, кнопочка, хе-хе…

Рокси до одурения захотелось встать и включить верхний свет. Ей почему-то стало холодно, точно включили кондиционер. Она не встала только потому, что позади сопел грузный Адабашьян, и пришлось бы перелезать через его ноги. С другой стороны, шеф внушал ей некоторую долю уверенности. С ним было не так страшно.

Человек у портьеры с хрустом разворачивал что-то. По звуку что-то чертовски похожее на пакетик с солёными сухариками.

— Если только вы приводите верные цифры, — спросил Адабашьян.

— Никакие цифры теперь не верны, — сухо ответил полковник. — Всё приблизительно. Отныне точных расчётов не ждите. Статуправление распущено по домам. Наш расчётный центр работает с перебоями. Половина офицеров не выходит на службу. Многие покинули город вместе с семьями.