Бедевер задумчиво нахмурился, потом поспешно изменил задумчивую гримасу на угрожающую.

— Не искушай судьбу! — прорычал он, но его рык возымел не большее действие, чем мяуканье котенка.

— Давай-давай!

— Послушай…

— Трусишка!

— Как ты…

— Трус, трус, шевалье, на войну собрался, как проехал десять лье, тут и…

— Черт побери!

Издав яростный вопль, Бедевер взметнул нож над головой и с силой метнул его в пол; нож воткнулся, вибрируя, как скрипичная струна. После этой вспышки рыцарь обмяк, как пломбир в микроволновке.

— Так я и думала, — произнесла Королева. — Ты и не собирался делать ничего такого, правда?

Бедевер мрачно взглянул на нее.

— Только не делай вид, что ты разочарована, — буркнул он, тяжело опускаясь в угол. — Во всяком случае, — добавил он, — я поймал тебя на пару минут, не правда ли?

Королева опять достала свою пудреницу.

— Разумеется, нет, — сказала она своему отражению в зеркальце. — У вас, рыцарей, за душой ничего, кроме пустых слов и блестящих наплечников. Кстати, насчет этого дела можешь поговорить с моим адвокатом.

Но тут Бедевер решился. Только что он был в углу, и в нем было не больше энергии и решимости, чем в коробке со старой обувью, — и вот он уже на ногах, и обеими руками вцепился в сумочку Королевы.

— Эй-эй! — вскрикнула Королева. — Убери руки!

Цепочка лопнула — сумочка была чертовски дорогая, и вместо ремня держалась на хлипкой золотой цепочке, а Бедевер даже без доспехов весил около тринадцати стоунов[8]— и сумочка раскрылась. Среди вещей, вывалившихся на пол, было нечто наподобие тоненькой книжечки, переплетенной в кожу. Прежде чем Королева успела шевельнуться, Бедевер уже поставил на нее ногу с такой самодовольной ухмылкой на лице, что будь он торговцем, он мог бы сколотить на ней целое состояние.

— Иди сама советуйся со своим адвокатом, — сказал он.

— Ты не имеешь права…

— Имею, — сказал Бедевер и показал ей язык.

Королева вскрикнула и схватилась за рукоятку ножа, но он слишком крепко засел в полу. Тогда она обозвала Бедевера нехорошим словом.

— И тебе того же, — отозвался рыцарь, затем, быстро наклонившись, подобрал книжечку и бережно спрятал ее. — А теперь, — продолжал он, — поговорим о моих деньгах…

Но в этот момент в углу комнаты возник камин, и в устье камина показалась пара ботинок…

— Что за черт, почему он задерживается? — беспокойно произнес Туркин.

Хакеры переглянулись.

— Десять к одному, что он заблудился, — продолжал Туркин, теребя рукав своей куртки, откуда торчала нитка. — У этого парня чувство направления развито не больше, чем у какой-нибудь коряги. Завел нас черт-те куда, а мы ведь уже почти вышли на кольцевую.

Волосатый хакер выразительно кашлянул.

— Послушай, — сказал он, — я знаю, для тебя это будет нелегко принять, но люди…

— Что?

Хакер покрылся краской под изобилием волос на лице.

— Когда люди заходят… ну, туда, — запинаясь, продолжал он, — то если и выходят обратно, это скорее исключение, чем норма. То есть, понимаешь, твой друг, может быть…

— Чепуха, — отвечал Туркин. — Он просто заблудился, вот и все. Ну, не стойте, как сонные мухи, надо пойти и отыскать его.

Хакер пожал плечами; так пожимает плечами бригадный командир, говоря: «Черт возьми! Кто последний войдет в Севастополь, тот девчонка!»

— Ну ладно, — сказал он. — Ты иди первый.

— Стоять! — сказал голос со стороны очага.

Бедевер и Королева повернулись и замерли. Ботинки плясали в воздухе, словно их владельца только что вздернули, и с того места, где должна была располагаться каминная полка, донеслось ругательство. На каминную решетку посыпалась сажа, затем туда упало нечто, весьма напоминающее дохлую птичку, за которой последовал человек в несколько неопрятной красной накидке с капюшоном.

— Всем оставаться на местах, — произнес он. — Даже не думайте пошевелиться, ни один, ни другая!

Он выбрался из камина, почистился, стряхнув с себя изрядное количество сажи, и выпрямился в полный рост. Он был очень высок и широк в плечах, а его глаза напоминали маленькие красные огоньки стоп-сигналов.

— Ты допустил ошибку, — сказал он Бедеверу, поворачиваясь и пытаясь вытащить нечто, застрявшее в камине, — предположив, что в эту комнату нет другого входа. Это не так. Я могу войти куда угодно.

Бедевер повернулся к Королеве.

— Простите меня, — сказал он, — но вы знакомы с этим джентльменом?

Королева промямлила что-то невнятное и кивнула. «Боже милостивый, — сказал себе Бедевер, — да она в ужасе!» И тут в кодовом замке его мозга щелкнул переключатель.

— Минуточку, — сказал он, — вы, случайно, не?..

— Не произноси! — взорвался фон Вайнахт, сверкая на него глазами. — Твое положение и так незавидно; не усугубляй его. — Он потянул еще раз, и из дымохода вывалился большой мешок, тяжело плюхнувшись на каминную решетку. Из мешка фон Вайнахт достал прозрачный целлофановый пакет с ярко раскрашенной картонкой наверху. В содержимом пакета Бедевер опознал один из тех пластмассовых мечей, что дарят своим детишкам родители, не заботящиеся о соседских нарциссах. Королева тихо взвизгнула.

— К делу, — произнес фон Вайнахт. Он оторвал картонку и вытащил меч. — Две птички одним броском. Ты, — он мотнул в сторону Бедевера своей развевающейся белой бородой, — ищешь Святой Грааль. Ты не найдешь его. А ты… — он оделил Королеву долгим недружелюбным взглядом. — Ты возвращаешься со мной. Я разберусь с тобой позже.

— Простите, — прервал его Бедевер, — как вы узнали?..

Фон Вайнахт расхохотался.

— Я знаю все, — убежденно произнес он. — Мне известны планы и расположение комнат каждого дома на Земле. Я могу прочесть мысли каждого родителя и каждого ребенка, что когда-либо рождался на свет. Разумеется, я знаю, зачем ты пришел сюда, и ты не выйдешь отсюда с этим. Ну, давай мне сюда эту книжку, пока я не забрал ее у тебя силой.

Он стащил с меча пластмассовые ножны и отбросил их прочь, обнажив устрашающего вида блестящий голубовато-стальной клинок. «Если это пластмасса, — подумал Бедевер, — то я сэр Георг Солти».

— Простите, — сказал он вслух, — ничем не могу помочь.

На лице фон Вайнахта появилась отвратительная ухмылка, затем он взревел как бык и взмахнул мечом. По воздуху пронеслось легкое движение в том месте, где была бы голова Бедевера, если бы он не убрал ее; и в то же самое мгновение на стене проявилось пятно цвета меда, превратившееся в дверь, которая распахнулась, и из нее вышел сэр Туркин. Он слегка запыхался; в руке у него был разводной ключ двух футов длиной.