Он повернул голову...

Ирина почувствовала каждый волос на голове. Она смотрела перед собой и, казалось, не видела непрошеных гостей и того, что они делают. Перед ней вырос образ подельника Романа Трегубова. У него была характерная внешность: линия носа продолжала линию лба, складывалось такое впечатление, что из-за высокой, как перегородка, переносицы у него было раздельное, как у хамелеона, зрение. Два года назад она видела его мельком, но последнее время — часто. Очень часто.

«Такого не бывает».

Как могло случиться, что в элитном подразделении спецназа оказались сразу два преступника? Два года назад они были просто безымянными пациентами, и она искренне жалела обоих. Сейчас — нет. Но не потому, что они обрели имена. И один из них в данную минуту находится рядом с Олегом.

Ирина резко встала. Ее голос прозвучал требовательно:

— Мне нужно в часть. Срочно. Поговорить с начальником курса.

Следователь военной прокуратуры не преминул высказаться в своей манере:

— Он что, по совместительству адвокат? — Потом все же добавил: — Вы можете переговорить с нами.

— Что вы ищете, в конце концов? Препаратов, содержащих наркотики, здесь нет. А в санчасти только разрешенные препараты, которыми мы комплектуем спецназовские аптечки. Я уже сто раз говорила об этом. Разрешите хотя бы позвонить.

Молчание.

Один из парней, порывшись в платяном шкафу, выпрямился, держа в руках светло-зеленого цвета баллончик. Он походил на те, из которых заправляют зажигалки, только он был металлический и его венчал необычного вида узкий колпачок с чекой, как у гранаты. Это была стандартная упаковка для спецсредств. Вторая вещь, которую «обнаружил» оперативник, представляла собой Т-образный переходник с левой резьбой и подходил к баллонам для кислорода и газовой смеси.

— Полный набор. — Артем Вакулов принял от подчиненного полупустой баллончик и тряхнул. — Частично использован. — Он передал его военному прокурору.

— Это не наши вещи, — запротестовала Ирина. — Вы их подложили.

— Вы могли не знать о существовании спецсредства, — безучастно заметил полковник. — У нас есть вопросы к вашему мужу. Будет лучше, если вы проедете с нами в часть.

— Мой муж ни в чем не виноват. Наоборот, ему угрожает опасность.

— Опасность? — Офицеры переглянулись.

— Да. Я так думаю. — Она осеклась. Едва не сказала: «В экипаже Климова есть человек, который...» — Как объяснить этим людям, да и себе тоже, что человек, совершивший преступление, убивший четырех человек, в том числе и двух девушек-чеченок, по большому счету преступником не является. С чего начать, с трех лет, которые она провела в Чечне и повидала столько всего, что другому не приснится в самом кошмарном сне? Как объяснить внутреннее состояние, которое просилось называться интуицией, вызванной переживаниями за родного человека? Да, он стал на первое место, иначе и не могло быть. Еще и оттого, что она не могла найти объяснения противоестественному факту: как в элитное подразделение спецназа могли быть зачислены люди, ранее находившиеся под следствием.

Люди...

А она в данный момент подразумевала лишь одного, отбрасывая, сама того не замечая, отчисленного Романа Трегубова.

Сейчас он далеко... но даже с такого расстояния заставляет думать о нем.

Он далеко, но словно осталась в центре часть его. И ответ где-то близко. Он здесь, в центре «Дельта».

Люди... А он — часть их.

Вот и пришел ответ на все вопросы, которые столько времени бередили душу.

И ей стало страшно во второй раз.

* * *

Дагестан, полевой лагерь

спеццентра «Дельта»

Лежа на жесткой койке и глядя на огонек тлеющей спирали от комаров, Олег Колчин думал о тех, кто был рядом: о бойцах группы старшего сержанта Климова. Весь руководящий состав центра единодушно пришел к мнению, что этот экипаж был лучшим. Изначально. Пожалуй, пришел к выводу Олег, это стало видно после комплектования групп как бы наобум; а потом — уже в процессе знакомства с бойцами, с их нравами, вкусами, пристрастиями, привычками и прочим — начать окончательную комплектацию с учетом психологической совместимости и равенства физических возможностей экипажа. Однако по отношению к экипажу Сергея Климова этого не потребовалось, они словно были рождены для того, чтобы стать отличной командой и получить направление в боевую часть: после окончания курсов группы направляли в бригады спецназа и другие подразделения. А на группу сержанта Климова поступила конкретная заявка. Потому начальник курса лично напутствовал экипаж перед недельным занятием в полевом лагере.

Олег не случайно затронул эту тему, и для него она не была свежей. Мотив был старым, рожденным в 1997 году. Та группа, что нашла свою смерть от кислородного отравления, как две капли походила на климовскую, разве что с небольшими, но все же существенными отличиями. Во-первых, комплектование «вслепую» неожиданно принесло положительный результат, бойцы идеально подходили все с той же основной точки зрения психологической совместимости и равенства. Случайно ли? До и сразу после гибели экипажа поразмышлять на эту тему не удалось по многим причинам. А вот по прошествии шести лет проанализировать ситуацию стало делом необходимым. Под воздействием «ранее прожитого», превратившегося в реальный кошмар, начали вспоминаться детали, которые в то время лишь отпечатались в мозгу, но не подверглись разбору. С возвращением в «Дельту» Владимира Тульчинского вспомнился тот факт, что комплектация групп лежала именно на нем. Случайно ли он, не будучи знаком с курсантами, выделил в один экипаж самых, пожалуй, опытных и стойких? Та группа стала единственной в центре, которая не подверглась распаду, бойцы экипажа были настолько подготовлены, что ни один из них не попал под отсев. Для них, казалось, не существовало непреодолимых препятствий. И вот неожиданно экипаж погибает всем составом в невинной, что ли, рядовой ситуации. Погибли не своей смертью — аргумент дискуссионный, но он родил другой, такой же спорный, отчего по спине Олега Колчина непроизвольно пробежали мурашки: их устранили. С одним лишь дополнением: «словно». Словно устранили. И это дополнение расширяло поле, засеянное сомнениями. Не поле, а невозделанный пустырь.

По характеру Колчин был человеком, которого больше тянет к размышлению, к потреблению — в последнюю очередь. И он ломал, ломал голову над фактами, чтобы соединить их и воспроизвести картину давнего прошлого. Там и только там нужно искать ответы на вопросы. И чем больше он задавал их, тем отчетливее работала память, странности уже не казались таковыми.

Опытные, стойкие, идеально подготовленные.

Подготовленные...

Не здесь ли ключ к разгадке?

Совместимость — на уровне совершенства.