Когда они выезжали, Девабериэль ни слова не сказал остальным и они позволили ему молчать, пока не добрались до охотничьего заповедника. Лесничий Ловиан отвел их в открытую лощину, где протекал ручей и росла хорошая трава для лошадей, отметил, что в этом году много оленей, а затем быстро уехал прочь, чтобы не проводить слишком много времени с Западными. Они поставили красный шатер, стреножили лошадей и собрали немного хвороста, чтобы добавить к своим запасам сухого навоза для костра. Девабериэль все еще молчал. Наконец Калондериэль не выдержал.

— Эта поездка действительно была большой глупостью, — заметил он.

— Военачальник широко известен своим изысканным тактом! — рявкнул Девабериэль. — Клянусь самой Богиней Черным Солнцем, зачем добавлять горькой желчи в стакан тому, кто хочет пить?

— Прости, но…

— Ты забываешь о кольце с розами, — вставил Дженнантар. — Как сказал двеомер, оно должно быть у Родри.

— Это правда, — согласился Калондериэль. — Значит, у Девабериэля имеется оправдание.

Девабериэль отправился распаковывать бурдюк с медом, что они привезли с собой на повозке. Дженнантар последовал за ним и сел на корточки рядом.

— Не надо принимать все, что говорил Калло, близко к сердцу. Он всегда такой.

— В таком случае, черт подери, я рад, что он не мой командир.

— Просто к нему нужно привыкнуть. Но как ты все-таки собираешься передать кольцо своему парню? У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Я думал об этом по пути сюда. Как ты знаешь, у меня есть еще один сын от женщины из Дэверри. Он больше похож на ее народ, чем на наш.

— О, конечно — Эвани, — Дженнантар выглядел обеспокоенным. — Ты что, хочешь доверить ему кольцо?

— Я знаю, о чем ты подумал. Да, у меня есть свои сомнения. Боги, он такой повеса! Может, мне никогда не следовало забирать его от матери, но бедная девушка не могла сама содержать ребенка, а ее отец пришел в ярость, когда малыш появился на свет. Иногда я не понимал этих мужчин из Дэверри. Им не приходится вынашивать ребенка, не так ли, так какое им дело, если их дочь родила? Но в любом случае, если я, как отец, дам поручение Эвани доставить кольцо брату, он несомненно выполнит его. Это как раз такое сумасбродное рискованное предприятие, которое должно прийтись ему по душе.

— А ты знаешь, где он?

— Нет, и это настоящая проблема, не так ли? С этим парнем никогда не знаешь, чего ожидать. Мне просто следует распространить слух, что я хочу видеть сына, и надеяться, что он раньше или позже дойдет до Эвани.

К одиннадцатому столетию после Великой Миграции Кермор превратился в город с населением в сто тысяч человек. Он далеко растянулся вдоль реки. Богатые купцы выстроили великолепные дома на скалах наверху, вдали от шума и суеты. Дан, где когда-то правил король Глин, был стерт с лица земли сто лет назад, а для гвербретов Кермора построили новый, еще большего размера.

Портовая часть города, напротив, представляла собой настоящую клоаку. Бордели, дешевые гостиницы, питейные жались плечом к плечу в лабиринте петляющих переулков, куда никогда не заходили приличные граждане, если не считать стражников гвербрета — эти появлялись гораздо чаще, чем нравилось обитателям. Это место называлось Дно.

Саркин всегда ходил быстро, его глаза постоянно следили за происходящим вокруг, а свою ауру он плотно оборачивал вокруг себя, и его было трудно заметить благодаря двеомеру. На самом деле этот человек вовсе не становился невидимым — любой, кто шел прямо на него, заметил бы, что там кто-то находится, — но Саркин предпочитал не привлекать ничье внимание и поэтому держался поближе к стенам или в тени.

В этот день после полудня небо затянуло тучами и несколько человек чуть не врезались в Саркина, когда проходили мимо, не подозревая о присутствии еще одного пешехода. Тем не менее, Саркин постоянно держал руку на рукояти меча.

Поскольку дело близилось к вечеру, на улицах появлялось все больше народа. Получившие жалованье моряки прохаживались мимо уличных торговцев, жадно оглядывая дешевую еду и грошовые безделушки. Несколько проституток уже вышли на промысел. Их тут называли «булыжниками», потому что они могли отвести клиентов только в темные глухие переулки и предложить им мостовую вместо постели. То и дело Саркин видел моряков из Бардека с аккуратно раскрашенными смуглыми лицами и смазанными маслом темными волосами. Один раз мимо прошли шестеро городских стражников. Они держались поближе друг к другу и были вооружены дубинами с железными наконечниками. Саркин нырнул в дверной проем и оставался там, пока стражники не отошли подальше. Затем он отправился своей дорогой, стремительно передвигаясь в лабиринте, в котором легко запутаться. Хотя Саркин некоторое время не был в Керморе, он хорошо знал район Дна — ведь он там родился.

Наконец Саркин добрался до цели — трехэтажного круглого здания со свежеперекрытой крышей и аккуратно побеленными стенами. Гвенха могла позволить себе чинить свой публичный дом, потому что принимала более состоятельных клиентов, нежели простые моряки. Саркин остановился перед дверью, высвободил свою ауру, затем зашел в таверну, расположенную на первом этаже. В центре зала вверх уводила винтовая лестница, а вокруг нее располагались деревянные столики. Пол был устлан чистой соломой. В очаге горел торф. Молодые женщины, сидевшие на положенных на скамьи подушках, были обнажены или одеты только в прозрачные сорочки из Бардека. Девушка, на которой не было ничего, кроме завязанного вокруг бедер черного шелкового платка, поспешила навстречу новому гостю. Ее голубые глаза были подведены бардекианской краской, а длинные светлые волосы пахли розами.

— Мы так давно не видели тебя, Сарко! — воскликнула она. — Ты привез товар?

— Привез, но я продам его вашей хозяйке. И именно она будет его распределять.

Между грудей девушки пробежала капля пота. Саркин протянул руку и вытер ее. Его рука задержалась там дольше, чем нужно. Девушка жеманно улыбнулась и придвинулась поближе.

— Где Гвенха?

— В погребе, но нельзя ли мне сейчас получить чуть-чуть? Я расплачусь с тобой так, что тебе понравится.

Саркин медленно поцеловал ее, затем оторвался от губ девушки и улыбнулся ей.

— Я ничего тебе не дам, пока не разрешит твоя хозяйка.

Прислуживающий в таверне мужчина отодвинул от стены два бочонка с элем, затем открыл потайную дверь и пропустил Саркина вниз. Место на первый взгляд казалось обычным погребом. Там стояло множество бочек с элем и медом, с потолка среди сеток с луком свисали копченые окорока. Но на дальней стене была дверь, а когда Саркинн постучался, суровый женский голос грубо спросил, кто он такой.

— Саркин. Вернулся из Бардека.

После этого дверь открылась. На пороге стояла Гвенха. Она улыбалась ему. Карие глаза, опухшие веки, лицо в паутине морщин. Ей было около пятидесяти, она сильно располнела, а волосы красила хной. На каждом пальце хозяйка носила по кольцу с камнем, а на шее висела цепочка с серебристо-голубым амулетом, предохраняющим от дурного глаза. Саркин улыбнулся про себя; она знала его только, как перевозчика наркотиков, и не представляла, что он как раз тот человек, у которого дурной глаз.