Игорь Безлер (позывной «Бес»), бывший подполковник Российской армии, главный организатор захвата, а потом обороны Горловки (Донецкая область), был тихо убран в ноябре 2014 года из Донецкой области в Крым. Потом – в Москву. Без права возвращения. «Мы славно поработали и славно отдохнем».

А теперь вернемся к главному «герою Новороссии», Игорю Гиркину-Стрелкову. У которого даже позывного нет. Ибо он есть языческий бог новоросского ополчения, а у богов лишних имен не бывает. А псевдоним – и так уже есть.

Игорь Иванович – человек сверхсерьезный. Воюет в разных местах – от Чечни до Боснии и Украины – 20 с лишком лет. По его сведениям, действующий (пенсионный?) полковник ФСБ. (Когда его по неграмотности называют подполковником, искренне обижается. Дуется, можно сказать, – сам в телевизоре видел.) Историк-реконструктор, выпускник Московского историко-архивного (ныне – РГГУ). Как говорят, хорошо играет в шахматы.

Монархист. Человек с ярко выраженными политическими амбициями. Считает русских, украинцев и белорусов одним народом.

Где-то к июню 2014-го стал подлинным кумиром всех адептов Новороссии и русского мира. Рассматривался этими адептами как почти преемник Владимира Путина – разумеется, после того, как ВВП присоединит к России Восточную Украину и еще всевозможные земли от Сяна до Дона, от Нила до Евфрата.

И что же? На рубеже лета/осени 2014-го снят с поста министра обороны ДНР. Вернулся в Россию. Здесь пытался напоминать о себе, писал дурацкие открытые письма Ходорковскому, в тщетной надежде на ответ, и т. д. Нынче стремительно уходит на задний план. Забывается, как сказочный ночной кошмар. Через пару часов после пробуждения.

Вместе с остальными «героями Новороссии». Вместе с самой идеей «Новороссии». «Русским миром» и «русской весной».

Кто-то уже обвиняет в этом Путина. Дескать, «слил» Новороссию.

А мне кажется, он ее и не наливал. Это так показалось банде столичных публицистов, писателей и блогеров, которые нам всю плешь проели «русской весной». И призывали всех ехать туда, к местам боевой славы, сами оставаясь при этом на своих прокуренных диванах, перед слепнущими компьютерными экранами.

«Русская весна» была кем-то придумана как спецоперация по принуждению Запада к любви. Это не очень получилось. Цель никуда не делась, но достигаться она теперь будет по-другому. Как? Вам скажут. Терпение.

А герои гиркино-мозговой системы для того вовсе не требуются. Современная Россия не про это. Она примирила противоречие между двумя персонажами брехтовского «Галилея»: у нас нет героев, но мы и не нуждаемся в героях. И потому вдвойне счастливы.

«Русская весна» закончена. Забудьте.

Хотя, в сущности, она и не начиналась. Не врите и не льстите себе.

2015 г.

История с поездкой актера Михаила Пореченкова на Донбасс, где он пострелял в абстрактное пространство, надев каску с надписью «Пресса», выросла до масштаба грандиозного общественно-политического скандала. Еще немного – и Россия так разделится по критерию оценки похождений г-на Пореченкова, что начнется холодная гражданская война.

На мой же скромный взгляд, повода для большой войны Михаил Пореченков отнюдь не создал. Оценивать его поступки столь серьезно можно лишь в том случае, если неаккуратный стрелок – признанный интеллектуальный и моральный авторитет национального значения. Он же не есть ни первое, ни второе (ни даже десерт). Г-н Пореченков – хороший, очень хороший (как многие считают, а что думаю по этому поводу лично я, здесь неважно) актер. Лицедей. Его любят, им восторгаются, его забрасывают живыми цветами за его лицедейский талант. А не за гражданскую/политическую позицию.

Превратив Пореченкова в кумира, мы пытаемся и спрашивать с него как с кумира. А зачем? Не легче ли просто раскумирить артиста и отнестись к нему сугубо функционально? Как к человеку, который умеет делать свою непосредственную работу, а все остальное уметь и понимать не обязан.

Вообще, наше представление о том, что актер с очень узнаваемым – благодаря кино и телевизору – лицом по определению должен служить общественным авторитетом, очень странное и незрелое. От него стоило бы раз и навсегда отказаться.

Актер – это человек, который всегда играет. На сцене, на экране и за их пределами. Не более и не менее того.

И когда Михаил Пореченков говорит, что стрелял в Донецке холостыми патронами, а стрельбы были постановочными, он, мне кажется, сам искренне в это верит. Ведь для настоящего актера вся жизнь – постановочная. И всякий патрон – настолько же холостой, насколько мир – театр, а люди в нем – члены труппы этого театра. Гамлет ведь умирает на сцене по-настоящему. И так же по-настоящему воскресает, чтобы потом выйти на поклоны. Здесь нет никакого противоречия. Ибо в мире игры граница между жизнью и смертью становится условной. И война на Донбассе для этого мира – такой же спектакль, как, например, «Белая гвардия» на сцене МХТ.

Требовать от какого-либо актера, чтобы он был источником моральных образцов, совершенно ни к чему. Он не для этого предназначен.

Известный нидерландский мыслитель Йохан Хейзинга, исследователь стихии игры, сказал в своей книге «Человек играющий»: «.. игра лежит вне разделения мудрости и глупости, она точно так же не знает различения истины и лжи. Выходит она и за рамки противоположности добра и зла. В игре самой по себе, хотя она и есть продукт деятельности духа, не заключено никакой моральной функции – ни добродетели, ни греха».

К тому же важное достоинство подлинного актера – пустота. Которую заполняет режиссер с помощью драматурга. Без этой звенящей пустоты артисту трудно переходить из образа в образ – и на сцене, и в жизни. Осип Мандельштам считал, что в этом смысле актер – прямая и фундаментальная противоположность поэту. Не случайно так трудно бывает человеку, который умудряется стать большим актером и большим поэтом одновременно; первый, кто вспоминается, – Владимир Высоцкий.

Так что мы можем просто принять, что в Донецке Пореченков играл свою очередную роль – и вычеркнуть эту тему из перечня обсуждаемых предметов всеобщей необходимости.

Вот еще пример.

Есть другой знаменитый актер, Иван Охлобыстин, мой давний приятель. Несмотря на его радикальную позицию по многим вопросам, я как относился, так и отношусь к нему с нежностью («за такие слова меня современники удавят»). Вот я – Иван Иванович, вероятно, со мной не согласится – склонен полагать, что Охлобыстин в свое время стал священнослужителем вовсе не потому, что его неудержимо влекло в официальную Церковь. А из-за творческого простоя. В какой-то момент ему катастрофически не хватало ролей. И он решил сам себя назначить на роль, способную поглотить актера целиком, без остатка. Когда же жизнь предоставила Ивану Ивановичу возможность снова заняться актерством в прямом смысле слова и полном объеме – он со священнической темы аккуратно съехал.

Охлобыстин играл и тогда, когда рекламировал «Евросеть» (где служил креативным директором) с помощью стадионных шоу. И когда призывал к расправам над геями (уверен, что никаким гомофобом он в действительности не является, как не является и антигомофобом, – просто у актера в разные дни бывают разные спектакли). И сейчас, изображая несгибаемого борца за Русский мир. И если завтра Иван устроит шоу в поддержку американской оккупации России, я тоже не удивлюсь. И нежность моя к нему никуда не денется. Разве можно осуждать актера за то, что он вчера – король Лир, а послезавтра – Хлестаков?