Хорек взвыл от боли, но остальные даже не шелохнулись, ошарашенно глядя на орех, который Мидж у них на глазах извлек из хорькового уха.

Таммо быстро сообразил, в чем заключается трюк, и, незаметно вытащив еще один орех, проскользнул мимо Скаупа, опустившего шпагу. Мидж увидел это краешком глаза и весело заметил Скаупу:

— А ты посмотри, что у тебя со шпагой!

Тот поднял шпагу к самым глазам и уперся взглядом еще в один орех.

— Ты, это… Как ты это сделал?! — ошалело спросил он.

— Кхи-кхи-кхи! А как ты, это… разглядел с нами третьего? Я тоже не знаю, а ты знаешь, браток?

Мидж начал забавно пританцовывать, и Бродяги стали посмеиваться. Таммо присоединился к другу, дико подпрыгивая и вращая глазами. Вместе они смотрелись столь комично, выделывая нелепые пируэты, что вскоре все покатились со смеху, даже Скауп.

Гром Стальная Челюсть, наблюдавший за ними из-за толстого вяза, тоже улыбнулся. Пока что Мидж и Таммо в безопасности, решил он и последовал за отрядом в направлении лагеря, соблюдая дистанцию и необходимую осторожность.

Скауп хитро подмигнул Миджу:

— Ты соображаешь! А попробуй, вытащи орех из моего уха, сможешь?

— Зачем вытаскивать его из уха, раз он приклеился к твоему плащу?

Скауп повернулся и действительно снял с плеча приклеившийся орешек.

— Ну ты даешь! А что это твой — как его? — Бурша ничего не говорит?

— Да я его чиркнул по горлу — было дело по молодости, ага… С тех пор и не может говорить. Зато и обзываться больше не может, гы-гы-гы!

В Лагерь Бродяг они пришли уже к вечеру. Бесчисленное количество зверья толпилось вокруг костров, жаря еду, гогоча и переругиваясь. Все были вооружены до зубов, все неприязненно разглядывали новеньких. Скауп подвел их к палатке, у входа в которую стояли четыре караульных. Заставив Миджа и Таимо оставить у входа все вещи, он ввел их вовнутрь, и они оказались лицом к лицу с самим Дамугом Клыком, Предводителем, Острейшим Мечом всех Бродяг. Шерсть встала дыбом у Таммо на спине, и ничего удивительного: Дамуг производил впечатление.

Великокрыс был облачен в серебряную кольчугу, на голове блестел шлем с черепом наверху, а морда была выкрашена в алый цвет с ярко-синими полосами. Опустив взгляд, Таммо уперся в зеленые сандалии из змеиной кожи.

Дамуг указал на вошедших острием знаменитого меча — символа власти над Бродягами, ровного с одной стороны и волнистого — с другой.

— Что вам потребовалось здесь? — прогремел он. — Вы не Бродяги!

Мидж многозначительно кивнул:

— Я был, был Бродягой, но давно, еще под предводительством вашего батюшки, Гормада Тунна. Подождите, не говорите ничего, я сам пойму… Вы — Дамуг, младший сын Гормада Тунна! А как звали старшего? Секундочку, секундочку… Бирл! Точно, его звали Бирл! А где он?

Глаза Дамуга устрашающе блеснули.

— Слишком много вопросов задаешь, жить надоело? А ну закрой рот! Ты хоть понимаешь, куда пришел?!

Мидж невозмутимо опустился на землю у костра и высыпал из мешочка цветные камушки и палочки. Подбросив их в воздух, он посмотрел на комбинацию, совершенно не обращая внимания на Дамуга, а потом нараспев заговорил:

— Я могу не задавать вопросов, знаки сами дадут мне ответы! Луна и звезды, деревья и ветер, земля и суша — все шепчет, шепчет, шепчет! Все выдает свои секреты мне, мне, мне!

Краешком глаза Мидж заметил, что заинтриговал Острейшего. Тот опустил меч.

— Так ты ясновидящий? Ты можешь предсказывать будущее? — уже спокойнее спросил он.

— Да, некоторые зовут меня ясновидящим, но кто может знать наверняка?

— А этот, что пришел с тобой, он тоже такой?

— Нет, только не Бурша. Он немой, убогий. Ходит, где хочет. Бурша, пошел вон!

Таммо догадался, что так Мидж посылает его к Грому сообщить новости, и вышел из палатки. Дамуг высунулся ему вслед:

— Скауп, предупреди, чтобы не трогали убогого, пусть идет, куда ему взбредет. Итак, ты ясновидящий, — сказал он, возвращаясь к Миджу. — Как тебя зовут?

— Мигго. Так назвал меня черный лис в безлунную ночь моего рождения.

Дамуг долго и внимательно смотрел в глаза Миджа, потом махнул лапой:

— Будь моим гостем, Мигго. Эй, принесите нам еды и питья!

Таммо тем временем медленно брел через лагерь, и лапы его, надо признать, слегка дрожали. Пробираясь мимо одного из костров, он обо что-то споткнулся и, наклонившись, увидел знакомый до боли посох. Рядом сидел хорек, Таммо сразу узнал его, это был Прохвост. Таммо хотел уйти, но Прохвост дал ему пинка:

— Ты чего шатаешься здесь в ночи, а? Ну и несет от тебя, придурок! Что, язык проглотил?

Таммо затряс головой, бурно жестикулируя и указывая на свой рот.

— Оставь его в покое! — крикнул кто-то. — Это немой! Дамуг приказал не трогать его.

— Немому ни к чему такой кинжал! — хищно ухмыльнулся Прохвост и отнял у Таммо фамильное оружие. — Почищу и оставлю себе.

Внезапно перед ними вырос Скауп и вырвал кинжал одним движением.

— Я же ясно сказал: не трогать его! Приказ Дамуга! — и отдал кинжал Таммо.

Тот поспешил убраться. За спиной еще долго раздавалось повизгивание Прохвоста, который получил от Скаупа по заслугам.

За пределами лагеря было тихо и спокойно. Только отдаленный бой барабанов да слабый запах костров напоминали о том, что враг рядом. Внезапно из-за куста выросла огромная фигура и замахала лапами:

— Я здесь, Тамм!

Гром! Милый старина Гром! Таммо вприпрыжку подлетел к нему, они обнялись. Разделив пополам рэдволльские лепешки, сыр и квас, они поужинали. Таммо рассказал обо всем, что произошло с ним и Миджем за последнее время.

— Дамуг считает Миджа ясновидящим, так что все в порядке. А у тебя нет новостей о предстоящем поле боя?

— Нет, пока нет. Может, завтра передадут. Ну, тебе пора.

— Поскорее бы все это закончилось, — вздохнул Таммо, тяжело поднимаясь в маскировочном наряде. — Ни минуты лишней там не останусь, гадость страшная!

— Что делать, дружок… Вот тебе расплата за честь служить в Дозорном Отряде! Итак, завтра на этом же месте. Удачи!

Мидж понял, что ввязался в слишком рискованную игру. Дамуг оказался не дурак. Он сидел напротив замаскированного зайца и пристально изучал его. В центре палатки горел небольшой костер, и языки пламени отражались в глазах Великокрыса.

— Поговори со мной, Мигго, расскажи мне что-нибудь.

Мидж задумчиво посмотрел на огонь, потом медленно заговорил: