— На двух, — уточнил Олег. Йерикка странным голосом спросил:

— Ты думаешь? А если на десятках планет живут наши братья? До скольких миров успели добраться арии? Только ли на Землю ведет коридор из Мира? А машины, позволявшие в начале ХХ века переноситься меж звезд? Ими пользовались русские и нацисты Германии — сколько миров посетили они?

— Ты думаешь?.. — Олега охватила сладкая жуть, когда он представил себе, что могут означать олова Йерикки. А тот твердо ответил:

— Уверен. И кто-то не жалеет сил и средств, чтобы мы никогда не встретились, чтобы сварились всмятку в собственном соку, каждый — в своем мирке, не поднимая глаз к звездам… Что-либо другое, малейший рывок в небо — крах власти наших врагов. Постоянно воздействуя на. запертого в просторах одного мира человека средствами массовой информации, новейшими технологиями, от которых на Земле просто негде укрыться, запугав людей всеми мыслимыми и немыслимыми бедами до полной потери здоровых инстинктов, они могут легко управлять народами. Такой путь — это путь в рабство. В тупик, из которого не выйти. Нанести врагам тотальное поражение можно было бы, вырвавшись в космос, став вровень с ними, сбросив контроль. Набрать силу, вернуться и ударить. За все, за всех… За отупленные поколения, за детей, превращенных в недоумков этими монстрами, за десятки тысяч нерожденных, за оплеванную историю, за всех погибших… — Йерикка задохнулся, и Олег с жалостью и ужасов увидел, что он плачет. Плачет без слёз. — Я люблю Мир, Вольг. Я люблю его весь, не только горы. Я люблю его людей, я люблю звезды над ним. Ты любишь Землю. Ужасно терять то, что любишь — знать, что теряешь — и не иметь силы помешать. Это чудовищное ощущение, оно ломает тебя, как непосильный груз… Я иногда вижу сон, Вольг. Хороший и жестокий. Что на Мир пришли наши братья. В сто раз более сильные, чем мы иди вы. Пришли, чтобы помочь. И мы выжгли вою плесень, которой данваны затянули нашу жизнь. А вокруг все стало, как на картинах Одрина… Но это лишь сон, — добавил Йерикка. — А наяву мне кажется, что данваны везде. Везде… Ты видел в Вересковой Долине компьютеры?

— Конечно, — кивнул Олег.

— А знаешь, почему к ним нет игровых программ?.. Потому что это суррогат реальности. Эти штуки лишают человека ориентации, умения чего-либо добиваться. Они отнимают желание действовать в реальном мире. В опасном и суровом. Выныриваешь из компьютерного мира — и тут же с ужасом ныряешь обратно. Туда, где ты самый сильный без усилий, самый умный без ума, самый храбрый без отваги… Мы — мир воли и стали. То, что от него уцелело на этой планете. Нам не нужны пластиковые миры. А для данванов это — предел хлева, в который следует загнать нас. Пустая, молчаливая планета, обслуживаемая автоматами, миллионы домов, в каждом из которых — переставший отличать реальность от вымысла человек. Ни любви. Ни ненависти. Ни стремлений. Это вариант для Земли, для твоего мира. А нас они просто уничтожат физически или сольют с хангарами. Есть такая программа… Еже ли человеку дать чего он захочеть — хлебца там, отрубей пареных — то и будеть это, значить, не человек, а ангел… — словно процитировал Йерикка полузнакомые Олегу слова. Но тому было не до цитат. Он спросил:

— Откуда ты так хорошо знаешь Землю, Эрик?

— Много читал про нее, — усмехнулся Йерикка. — Да и очень похожи наши миры.

— Эрик, — Олег задержал дыхание. — Кто такие данваны? Они выглядят как люди. Или это маска?

— Нет, — словно нехотя отозвался рыжий горец. — Не маска. Они и в самом

деле почти как люди. Даже без «почти». Я знаю двух парней — знал, вернее — и девчонку, у которых отцы были данванами, а матери — славянки. И знаю парня, у которого было наоборот. Его отец был славянином, а мать — данванкой.

— Это Чужой? — по какому-то наитию спросил Олег. И раньше, чем Йерикка открыл рот, понял — угадал!

— Да, — коротко ответил Йерикка. — Подумал и добавил: — Ты очень опасный человек, Вольг. Далеко не все способны, родившись на Мире, к тому, что у тебя получается после неполных трех месяцев жизни здесь.

— Что у меня получается? — искренне спросил с удивлением Олег.

— Да так… — те стал отвечать Йерикка, заговорил вновь о данванах: — Иногда я думаю, что Невзгляд — никакая не планета. Просто спутник наблюдения… А их родина — где-то неизвестно где. Может быть, они тоже потомки ариев, которым никто не мешал в развитии и которые решили избежать конкуренции… Я не знаю, кто они и не хочу знать. Я знаю лишь, что они — зло. И с ними надо бороться, пока дышишь. Просто ради самоуважения. Или ради Верьи, как говорят горцы,

Йерикка перевернулся на живот и, устроив подбородок на кулаках, задумчиво уставился на озеро. Олег подобрался поближе, сел, подогнув ноги вбок и опершись плечом на выступ стены. В такие минуты ему очень хотелось знать, о чем думает друг.

"Ни о чем хорошем."

— Что ты сказал? — удивился Олег.

— Я? — отозвался Йерикка. — Ничего… Знаешь, у меня в школе была собака. Горский волкодав. Мне его подарил отец… А потом его сбил грузовик. Это было первое живое существо, которое мне пришлось хоронить.

— А у меня никогда не было собаки, — признался Олег. — Тебе было жалко его?

— Очень, — признался Йерикка. — Я так ревел… Здесь я редко плакал. Крук не одобряет слез.

— А ему-то что? — удивился Олег.

— Ну, он же мой дед…

— А, да… — кивнул Олег. И вдруг до него дошло то, чего он раньше не понимал: — А… вот так фишка, вы с Гоймиром двоюродные?!

— Братаны, — удивился Йерикка. — А что? В племени все так и так родня. Об этом легко забывают — кто кому кто.

— Я заметил, — тихо согласился Олег. Йерикка внимательно посмотрел на него. И кивнул:

— Да. Это легко заметить.

— Ну вот, я ещё и братьев поссорил, — сделал вывод Олег.

— Поссорил? — Йерикка негромко засмеялся. — Да ничего подобного! Думаешь, я часто поддерживай тебя, потому что мы в ссоре, и я хочу ему досадить?! Нет, я не такой дурак, чтобы из чистой вредности поддерживать того, кто неправ. Ты просто очень хороший командир, Олег.

— Я?! — поразился Олег. — Ну это бред…

— А вот и нет, — возразил Йерикка. — Я знаю, что говорю. Ты этого сам, может, еще не понял. Но ты потенциальный командир. Если мы тут уцелеем и ты вернешься домой, то быстро это поймешь.

— При чем здесь это? — Олег чувствовал себя сбитым с толку.

— Смотри! — вместо ответа выдохнул Йерикка, еще плотнее прижимаясь к камням. Олег, молниеносно цапнув автомат, распластался рядом:

— Куда? — он зашарил взглядом по камням.

— Никуда, — Йерикка расслабился. — Вот это я и имел в виду.

— Пошел ты! — Олег перевел дух и сел, отставив оружие: — Экс-пе-ри-мен-та-тор! Балдафон хренов, — добавил он с некоторым возмущением и даже каким-то изумлением, Йерикка удивленно переспросил:

— Как-как?