«Бойся тесного пространства среди камней… Можешь сгореть, Алекс…»

Да, она назвала его по имени — ну и что? Подслушала, они же болтали без умолку и смеялись в той забегаловке.

«Бойся…»

Батлеру захотелось немедленно вскочить на ноги и броситься прочь из этого каменного склепа, прочь, к воздуху, к свету! Сокрушить стены — и вырваться из тесноты и темноты на простор.

Желание было резким, страстным, почти непреодолимым. По-прежнему сжимая в руке «магнум», теперь уже стволом вперед, он встал и направился к проему в стене. Изо всех сил удерживаясь от того, чтобы не побежать.

Сразу за проемом луч висящего на его груди фонаря вырвал из темноты что-то ярко-оранжевое.

Огонь!

«Можешь сгореть…»

Нет, не огонь — комбинезон… Свен!

Батлер присел на корточки рядом с лежащим навзничь Торнссоном. Глаза пилота были закрыты. Одна рука была вытянута вдоль туловища, а другая закинута за голову, словно Торнссон просто прилег здесь отдохнуть. Ареолог убрал наконец пистолет в кобуру, расстегнул ворот комбинезона пилота и, жестом полицейского приложив палец к горлу Свена, проверил пульс. И облегченно вздохнул: пилот был жив. Более того, веки его дрогнули, приподнимаясь, — и Торнссон, заслоняясь рукой от бьющего в лицо луча, пробормотал, проглатывая окончания слов:

— Выклю… све… — И добавил после короткой паузы: — Еще рано встава… Софи…

— Не рано, лежебока, — ласково сказал Батлер, внезапно успокоившись, словно возвращение пилота из краев то ли сна, то ли забытья разом снимало все проблемы. Только что все в нем клокотало и неистовствовало, и рвалось к небу и солнцу, а теперь он чувствовал себя безмятежным и умиротворенным, как будто проглотил изрядную дозу нейролептиков.

Пилот медленно приподнялся и сел, опираясь на отставленные назад руки. Ареолог включил его фонарь, мимоходом отметив, что, перед тем как угодить в черную сиропообразную субстанцию, они фонари не гасили.

— Господи, это ты, Алекс, — каким-то скомканным голосом произнес Торнссон. — А мне казалось… — Он потряс головой и огляделся. — По-моему, у создателей всех этих развлечений явные проблемы с фантазией. Опять нас куда-то утянули, опять очередная каменная кишка… прямая кишка Сфинкса… Может, вот-вот дефекация состоится, и мы будем на свободе? Только что-то не верится…

— У них были какие-то свои соображения, Свен. — Батлер чувствовал, что входит в свою привычную колею. — Возможно, такая здесь защита от посторонних. Налетали какие-нибудь кочевники или желтолицые с прибрежных островов. Или заокеанские викинги. Проникали внутрь. А здешняя машинерия — цап их за шкирку! И приходили они в себя уже безоружные, в таких вот камерах, по двое — по трое. А дальше уж великие жрецы распоряжались ими по своему усмотрению. Может, в зомби превращали — и на плантации. Может, и вовсе на мясо пускали. А может, давали пинок под зад — не лезьте, мол, парни, бесполезное это дело.

— А где Флосси? — спросил Торнссон. — Она тоже здесь?

Алекс Батлер помрачнел.

— Нет, Свен, ее здесь нет. Но раз уж мы живы-здоровы, то, надеюсь, жива-здорова и она. Нас просто нейтрализуют, Свен. Хозяев нет, а техника осталась. И, как я уже говорил, продолжает функционировать. Даже если это кажется невероятным.

— Ничего себе техника, — покачал головой пилот. — Не разладилась за бог знает сколько лет…

— А может, как раз и разладилась, — медленно сказал Батлер. — Может, потому мы до сих пор и живы, что она разладилась и теперь неспособна испепелить на месте. По-моему, я об этом тоже говорил…

— То есть нас таки пытались убить?

Батлер пожал плечами:

— Не исключено.

Торнссон поднялся на ноги и опять осмотрелся.

— Знаешь, что мне в тебе больше всего нравится, Алекс? У тебя в голове полным-полно всяких идей. Придумываешь прямо на пустом месте. Желтолицые с островов… Марсианские викинги, утащившие земной «Викинг»… Оцени каламбур! Жрецы, готовящие в микроволновке бифштексы из врагов… А вот я мыслю конкретно: вот схема — и вот она не работает. Но я не начинаю фантазировать — я ищу причину. И, как человек, мыслящий конкретно, я задаю тебе вопрос: каковы наши дальнейшие действия?

— Идти куда глаза глядят. Вернее, куда можно будет идти. Куда нас пустят. И не дай бог, чтобы нас просто вынудили ходить по кругу.

— Да уж, перспектива… — протянул Свен.

— Слушай, а есть тебе, случайно, не хочется? — внезапно спросил ареолог.

— Случайно — нет. И пить не хочется. Хотя от пива бы не отказался — душновато здесь.

— Есть не хочется… Пить не хочется… И отлить не хочется… А ведь мы тут находимся уже довольно долго. Марсианская машина работает, Свен! И не только замедляет время, но, судя по всему, тормозит и наш метаболизм. И дело здесь не в повышенной гравитации — при таком замедлении нас бы уже расплющило в лепешку. Тут что-то иное, какой-то иной принцип. Может быть, более плотно упаковываются сами кванты времени. Или что-нибудь в этом роде…

— Я же говорю, ты кладезь идей, — усмехнулся пилот.

Алекс взглянул на него:

— Свен, сейчас я тебе не начальник. Приказывать не буду, просто посоветую: поменьше резких движений, и постарайся держаться подальше от стен. А впрочем, — тут же добавил он, — у меня нет никакой уверенности в целесообразности этих советов. Может быть, тут следует поступать как раз наоборот.

— Господь все видит, все про нас знает и все давным-давно решил, — рассудительно сказал Торнссон. — Остается надеяться на то, что его решение — в нашу пользу. Право, ему не стоило направлять меня на край света, чтобы прихлопнуть вот тут, в этом ангаре. Гораздо проще было бы сделать это на Земле.

— Не дано нам знать о замыслах Господа, — в стиле заправского проповедника изрек Батлер. — Пошли, Свен.

Они медленно и осторожно прошагали с полсотни метров по неширокому коридору, ступая след в след — ареолог впереди, пилот сзади, — и обнаружили, что пол постепенно понижается.

— Я бы предпочел наткнуться на ступени, ведущие вверх, — заметил Торнссон. — А так и в самое ядро можно угодить.

— Следует довольствоваться тем, что имеешь. — Батлеру, видимо, понравилась роль проповедника. — Тогда и другое придет. Да, в этих толщах великие жрецы вполне могли пережить космическую бомбардировку.

Коридор изогнулся закругленным поворотом, потом еще одним. Вокруг по-прежнему было тихо, и эта неживая тишина прессом давила на психику.

— Черт, мне начинает казаться, что за нами кто-то крадется, — нервно сказал Торнссон, когда позади остался еще один поворот.

Батлер, остановившись, пропустил его вперед и посветил фонарем в темноту за спиной. Ему почудилось, что мигнул там какой-то крохотный лиловый огонек — будто мгновенный проблеск маяка. Но это могло быть просто обманом зрения. Спелеологам во мраке пещер тоже не раз мерещились разные разности.