– Вы полностью исцелили моего друга, бабушка «мачи»… тьфу ты, бабушка Фрессиа? – поинтересовался Виктор. Анабель перевела вопрос.

– Твоему другу надо будет продолжать пить специальный отвар, я дала ему с собой. Но дело не в этом, а в том, что духа порчи калку мы изгнали, а со злым духом уэкуфе он живет давно и одного вечера недостаточно. Изгнать из твоего друга злого духа уэкуфе можно только на специальной площади – нгильятуэ. Посреди площади надо возвести «реуэ» – деревянную лестницу со ступеньками из веток коричного дерева. В течение двух дней мапуче всех возрастов должны молиться Нгенечену. А шаманам нужно собрать всех на общую пляску, чтобы вспомнить прошлое и понять будущее. Ради пленного чужестранца никто такого делать не будет. Ты же понимаешь?

– То есть, когда закончится твой отвар, его разум опять померкнет?

Бабушка Фрессиа ответила не сразу. Она поковыряла кочергой в очаге, растолкла в нем крупные багровые угли и внезапно заговорила так, будто постарела еще на двадцать лет.

– Однажды ворона пригласила тюленя в гости. Тюлень приплыл в лодке и доверчиво вышел на берег. Тут ворона с сородичами на него набросились и съели бедолагу.

– И что? – не понял Лавров.

– И все! – ответила за бабушку Фрессиа ее переводчица Анабель.

– Анабель, объясни по-человечески, что значит эта индейская сказка, ничего же непонятно!

– Виктор, а ты можешь мне объяснить русскую сказку про Колобка? Прыгал он, прыгал от зверя к зверю, а лиса его съела. Мне непонятно, – ответила аргентинка вопросом на вопрос.

– Ну, это детям рассказывают, чтобы они названия зверей запомнили.

– Так и бежал бы себе Колобок дальше, почему лиса его съела?

– Если бы Колобок не сбежал от дедушки и бабушки, то они бы его все равно съели тоже, – вмешался в их препинания Кремень. – Вот о чем эта сказка. Останься Колобок на подоконнике или сбеги он в лес – конец один, его съедят. В этом заложен великий философский смысл о жизни и предначертаниях судьбы.

– Ну, хорошо, с Колобком разобрались, – ворчливо согласился Лавров и обратился к бабушке Фрессиа: – Так что вы хотели сказать, поведав нам про тюленя?

Старая индианка рассеянно улыбнулась и ничего не ответила. Она налила в кружку напиток из чайника и протянула его Виктору.

– Мудай.

Но Лавров смотрел не на нее. В дверном проеме возникла тень. Она была светлее темной лужайки и черных деревьев. Это был Али Фазрат. Вслед за ним в дверях появился Олег Осинский, молча прошел мимо трапезников, сделал еще три шага и остановился. В руке у Али Фазрата был длинный черный автоматически пистолет.

– Всем сидеть тихо, – приказал он. – Я стреляю прилично, особенно из этой слоновьей пушки.

Лицо его было потным и блестело от бликов очага.

– Тюлень – это вы. А вороны – это мы. По вечерам через открытые двери хорошо слышно, – спокойно пояснил он.

Бабушка Фрессиа положила обе руки на стол и начала по нему похлопывать. Анабель положила пустую раковину моллюска в кучу таких же. Сергей Кремень медленно повернул к Олегу Осинскому свою обритую голову.

– Господин Осинский, наденьте на всех, кроме старухи, наручники, – приказал Али Фазрат. – При сопротивлении буду стрелять.

Лавров попытался встать. Пистолет качнулся в его сторону, и Виктор сел на место. Под угольными усами Али Фазрата мелькнула мимолетная усмешка.

– Вы умный человек, – сказал он Лаврову. – Я думал, что завербовал вас. Но… Но в вас все-таки есть что-то симпатичное.

Лавров не ответил. Осинский защелкнул на его запястьях наручники, потом на Анабель, наконец и на Сергее.

– Вы доставили мне слишком много беспокойства. Вы обманули меня и украли Кремня. Но даже не в этом дело. Теперь меня могут обвинить в пособничестве сепаратистам. За ваши головы я привез индейцам целый грузовик оружия. А вот это уже зря.

Бабушка Фрессиа легонько качнулась, плотно уперлась локтями в стол и закрыла лицо смуглыми руками. Ее трясло. Нетронутая кружка с мудаем парилась рядом.

– Я хочу, чтобы Кремень привел меня к Гитлеру, – продолжал Али Фазрат. – Еще хочу, чтобы вы перестали от меня бегать. Но больше всего я хочу, чтобы вы наконец-то поняли: сопротивление бесполезно, я исполняю волю Аллаха!

Остаток ночи Виктор, Сергей и Анабель провели со скованными руками и заклеенными скотчем ртами, лежа в пустом кузове грузовика, на котором арабы привезли оружие индейцам мапуче. С ними в кузове ехал вооруженный Олег Осинский. Конвой из грузовика и двух внедорожников двигался на юг по трассе Carretera Austral в Патагонию.

Олег Осинский курил, сидя на ящике из-под оружия в кузове грузовика, надсадно воющего мотором на высоких оборотах. Ночь была из тех, что тянутся вечно. Часы минута за минутой падали в темноту обочины, словно окурки сигарет. Осинский выдохся, устал, отупел. Затянувшись сигаретой, он жестом пригласил Виктора сесть рядом с собой. Лавров сел, с трудом удерживая равновесие со скованными перед собой руками в наручниках. Осинский снял с его губ скотч, при этом Виктор застонал от боли. Он не брился почти трое суток и уже порядком зарос щетиной.

– Курить будешь? – предложил Олег тихим голосом.

– Нет, пить.

Осинский протянул ему фляжку с водой. Виктор с видимым удовольствием отпил, потом взглядом указал на Анабель с Кремнем, лежавших в забытьи под индейским одеялом.

– Не трогай их, – так же тихо приказал Осинский. – Очнутся, попьют… Что ж вы не уехали?

Олег был явно раздосадован.

– Не успели. Индейцы выкрали Кремня в консульстве. Не мог я его бросить…

Олег смотрел на спящего Сергея.

– Балду мне развалил… канделябром, – показывая на кусок марли, приклеенной к лысой голове, пожаловался Осинский. – Юродивый, бляха-муха…

– Уже не юродивый. Индейцы вылечили.

– Да? – удивился Олег.

Он опять прикурил и глубоко затянулся, потом, выпустив дым через нос, хрипло закашлялся.

– Ну, теперь держитесь… Эх, занесло тебя, Витя. А что будет дальше – даже не знаю.

– Я романтик, Олег. Если на улице закричат, бросаюсь на крик. Кто поумнее, закрывают окна или вставляют в уши наушники с музыкой. Или телевизор делают погромче. Они стараются быть подальше от чужого несчастья, чтобы к ним не прилипло, а я – журналист. И мой друг Артем Боровин тоже был журналистом. Его уже нет, а я есть. И пока я не раскопаю это дело до конца – не успокоюсь.

Виктор прервался и опять взял флягу с водой, а Олег молча курил, глядя в одну точку. Украинец, сделав пару глотков, вернул флягу и продолжил:

– Во время последнего разговора с Темой мы договорились встретиться в Борисполе. Он хотел рассказать мне без свидетелей о том, что я теперь увидел собственными глазами. Я ехал спасать Кремня, а случайно нарвался на убийц Боровина. И я рад, что остаюсь. Я хочу пойти до конца.