– Прощаюсь с моими милыми!

Вендке поднесли вторую чашу. Она выпила до дна и затянула длинную песню. Выбирающая Мертвых не дала ей закончить, подтолкнув в сторону шатра. Вендка заглянула в шатер и отпрянула с воплем:

– Там не мой господин!

– Неужели ты думала, что все это приготовлено для берсерка без роду и племени? – злобно захохотала старуха.

Вендка бросилась бежать, но старуха схватила ее за волосы и втащила в шатер. Потом она крикнула из шатра:

– Шесть мужей да совершат соитие с ней ради ее господина!

Рёнгвальд спросил Харальда, возляжет ли он с девкой. Харальд отрицательно мотнул головой. Сын ярла поднялся на корабль, за ним потянулись мужчины. Вендка страшно закричала, когда Рёнгвальд вошел в шатер, но стоявшие вокруг колотили ножнами мечей по щитам, заглушая ее вопли. Сын ярла вскоре вышел из шатра, его сменил другой мужчина. Когда шестой по счету завершил свое дело, Рёнгвальд крикнул с корабля:

– Поднимайся, Харальд! Теперь без тебя не обойтись.

Харальд вошел в шатер. Храни лежал спокойный и равнодушный с Ехидной под боком. Вендка в разорванном платье распростерлась у его ног. Выбирающая Мертвых накинула на ее шею веревку, один конец которой вручила Харальду, а другой – Рёнгвальду.

Друзья взялись за веревку. Вендка простонала, и в это время старуха всадила ей в бок широкий нож. Ее рука была твердой, и лезвие вошло точно между ребрами. Раздался нечеловеческий крик, вендка выгнулась в предсмертной муке, а старуха извлекла окровавленный нож и приказала:

– Тяните!

Друзья натянули веревку и быстро удушили слабую жертву. Жертвоприношение Одину всегда совершается двояким путем – удушением и закалыванием. Но на сем дьявольское зрелище не закончилось. Когда жертва была умерщвлена, Харальд отошел подальше от корабля. Между тем мужчины несли вязанки хвороста, которыми обкладывали драккар. Гнусная старуха, распоряжавшаяся бесовским действом, велела Харальду снять все одежды и дала ему в руки зажженный факел. Стыдясь своей наготы, юноша двинулся к кораблю, но старуха остановила его и велела идти задом наперед. И до такой степени простерлось бесстыдство язычницы, что она взяла руку Харальда, зажала в ней его собственный член и жестами показала, что таким гнусным и смехотворным образом он должен пятиться до самого корабля, не смея оглянуться. Харальд дошел до кучи хвороста, лежавшей у корабля, и кинул через левое плечо горящий факел. Потянуло дымком.

Огонь разгорался медленно, но вдруг налетел сильный ветер, и пламя охватило корабль. Красные огоньки заплясали на палубе драккара, подобрались к шатру и в мгновение ока слизали ткань. Харальд увидел Храни, возлежавшего в парчовом халате. От жара его тело изогнулось, как будто он встал со своего ложа. Столб огня поднялся над палубой, и в сплетении пламени Харальду почудилась всадница на крылатом коне, подхватившая старого викинга и вознесшая его в небеса. Нагой юноша стоял, пораженный этим зрелищем, а потом крикнул, стараясь перекричать треск пламени:

– Все видели валькирию Хильд?

Язычники бегали по берегу и громко кричали, что Один в знак любви к умершему послал сильный ветер, чтобы тот скорее обратился в пепел. Выбирающая Мертвых в своем безумии дерзнула открыто порицать истинную веру, произнося ядовитые слова, о коих невозможно говорить без содрогания:

– Христиане глупы, потому что зарывают своих покойников в землю и отдают самых дорогих им людей на съедение червям. Мы же сжигаем их, чтобы они быстро ушли на небеса.

Не прошло и часа, как от корабля остались только пепел и уголья. Потом язычники, по своему обыкновению, собирают пепел, относят его в другое место и насыпают над ним курган. На вершине кургана ставят столб, на котором рунами будет вырезано имя Храни Путешественника, отправившегося в свой последний путь.

Когда был насыпан курган над местом огненного погребения, Харальд и его спутники отправились в Хольмгард, где жил конунг Ярицлейв Мудрый. До этого города можно добраться по реке Волхов. Она мелководна, поэтому по ней нельзя плыть на морских судах. В Адельгьюборге купцы перегружают товары с морских кораблей на ладьи-однодеревки и плывут на них против течения. Так поступил и Хрольв Гардский. Он нанял три однодеревки и нагрузил их товаром. Ему пришлось заплатить немалые деньги, потому что цены устанавливала артель лодейщиков, и помимо них ни одно судно нельзя было нанять. Купец плыл на одной ладье, Харальд и Рёнгвальд – на другой. На третьей плыли исландец Халльдор и дружинник Сбыслав, который сопровождал их в Хольмгард. Ладьи вели несколько лодейщиков, а главным кормчим был седой старик, знавший все волховские мели и пороги.

Первые пороги находятся недалеко от Адельгьюборга. Река, пробившая каменную толщу, мчалась между белых отвесных стен в десять раз выше человеческого роста. Харальд прикинул, что несколько человек, вооруженных луками и стрелами, могли бы остановить в этой узкой расщелине целое войско. Седой лодейщик рассказал, что ярл Эйрик, сжегший крепость в Адельгьюборге, не решился пройти это место и повернул назад свой боевой корабль, обшитый железом.

– Жаль! – смеялся старик. – Железный корабль засел бы на порогах, и наши кузнецы живо растащили бы его на ободья для колес!

Перед порогами все высадились на крутой берег. Лодейщики сноровисто зацепили однодеревки канатами и одну за другой провели их между камнями, по которым бурно неслась вода. За первыми порогами последовали вторые, менее опасные. Потом течение Волхова замедлилось. Ладьи легко преодолевали его под небольшими парусами. Хрольв Гардский ворчал:

– И за что я плачу такие деньги? За два порога, которые легко пройдет ребенок?

– Гость, тебе не повезло, – балагурили лодейщики. – В иные годы при большом половодье Волхов изливается из Ладоги. Вода покрывает пороги, а река течет вспять.

– Я мог бы плыть на своем кнорре и сохранить деньги, – сетовал купец.

– Зато нашим детишкам будет на молочишко.

Комары и гнус одолевали путешественников даже сильнее, чем на заболоченных берегах Невы. Лодейщики надевали на головы мешки, сплетенные из тонкой сетки. Норманны не имели мешков и беспрестанно хлопали ладонями по лицам.

– Такого комариного засилья я не видел даже в Финмарке! – ругался Рёнгвальд. – А на Оркнейских островах сильный ветер сдувает в море всю крылатую нечисть.

Только сильный дождь немного унимал комаров. Однажды утром, когда моросил дождик, Харальд решил искупаться. В другое время он даже не решился бы снять рубаху. Дружинник Сбыслав, наблюдавший за его приготовлениями, спросил:

– Русь, ты хорошо плаваешь?

– Едва держусь на воде.

– Жаль, а то устроили бы состязание… – разочарованно протянул Сбыслав.

– Что же, если таково твое желание, я не прочь устроить состязание, – согласился Харальд.

На самом деле он под руководством Храни Путешественника научился отлично плавать в ледяных водах фьорда и был уверен в победе над заносчивым словеном. Рёнгвальд, знавший, что Харальд часто брал верх в состязаниях на воде, поставил на него заклад. В свою очередь, смерды, управлявшие ладьей, поставили на дружинника. Сбыслав скинул рубаху, перекрестился и бухнулся в воду, подняв столб брызг. Харальд, сильно работая руками, выплыл на глубокое место. Сбыслав догнал его на середине реки. Когда дружинник поравнялся с ним, Харальд нырнул, схватил его за ноги и потащил на дно. Пытаясь освободиться, Сбыслав больно лягался, но хватка Харальда была крепка. Голова дружинника скрылась под водой. Он захлебнулся и отчаянно замолотил руками и ногами. Однако Харальд не отпустил его, пока тот не прекратил сопротивление.