– Может быть, с девятью это и тяжело. Но говорят, Фредди, ты никогда в своей жизни не стрелял вхолостую. Так ты сам, наверное, и заездил жену до смерти!

Засмеялись все, даже Фредди, который на собственном горьком опыте убедился, что значит воспитывать девятерых детей в нищете.

– Да уж, с этим точно было все в порядке. Мне ее не хватает. Разовые встречи с незнакомками никогда не заменят того тепла и покоя, которые дает любящая тебя женщина, со всеми твоими недостатками: от грязных ботинок до воняющих потом подмышек.

В голосе его слышалась тоска по ушедшей жене и тому покою, который она дарила. В этот момент в кабак вошел Джоуи, и Барри сразу понял – что-то произошло. Кивнув всем, Джоуи заказал большой бокал скотча и потащил Барри в дальний угол зала, согнав двух человек со своих мест, чтобы поговорить наедине.

– Что случилось, Джоуи?

Тот досадливо покачал головой:

– Все из-за этого чертова идиота Дерби. Он явно напрашивается на крупные неприятности, и я – тот самый человек, который готов ему в этом помочь.

Барри взволнованно провел рукой по волосам.

– Что он сделал на этот раз?

Джоуи вздохнул:

– Он не собирается платить, черт побери. Сказал мне, что не боится ни меня, ни Дэви, ни Баннермана. По всей видимости, он теперь работает на небольшую фирму в Бермондси. Попробуй угадать, кому она принадлежит?

Внезапно у Барри внутри все похолодело.

– Только не говори, что братьям Винтер!

– Именно. Они наняли его в качестве вышибалы долгов, и он вдруг возомнил себя главным.

Джоуи говорил сквозь зубы, его душила злоба. Он буквально выталкивал из себя слова. Положение оказывалось весьма затруднительным. Братья Винтер были известны всем. Так или иначе, но они поддерживали непростой союз с Баннерманом. Это не являлось ни для кого секретом и всех устраивало. Войны не хотел никто. С того времени, как ушел Крейс, в результате мучительных переделов образовались территории, принадлежащие отдельным группировкам, каждая из которых защищала свой район. До сих пор им удавалось решать проблемы мирным путем, но событие такой значимости могло заставить их снова взяться за оружие.

– Я должен поговорить с Баннерманом и послушать, что он скажет.

Барри рассеянно кивнул. Затем, наклонившись через стол, усмехнулся:

– Почему бы нам, черт возьми, не преподать им хороший урок на будущее и не посмотреть, что из этого получится?

Джоуи покачал головой:

– Это слишком серьезно, Барри. Мы не хотим начинать войну. По крайней мере до тех пор, пока Баннерман не скажет своего слова.

Джоуи очень нервничал, и это беспокоило Барри. Ему редко приходилось видеть Джоуи в таком состоянии. Барри понимал: нужно сказать что-то, дабы привести Джоуи в чувство. А тот продолжал:

– Когда я стоял там, он смеялся надо мной, и я ничего не мог сделать. Жаль, что у меня при себе не было оружия. Я бы прострелил ему голову на хрен.

Барри понимал тестя. Не справиться с поставленной задачей в его профессии считалось позором.

Оскорбление было сильнее, потому что исходило от такого человека, как Джорджи Дерби – огромного агрессивного мужчины, способного зубами перекусывать стальную проволоку да к тому же отличавшегося особым злопамятством и мстительностью. У Дерби и в лучшие времена было трудно выудить деньги, а уж работа в долговом бизнесе сделала его еще большей сволочью, чем раньше.

Встав с места, Джоуи поднял пустой бокал и тяжело вздохнул.

– Давай еще выпьем. Мне это просто необходимо.

По пути к стойке Барри пытался придумать, что бы такое сказать, чтобы поднять Джоуи настроение.

– Кстати, Барри, как твоя малышка? Все еще орет как резаная с утра до вечера?

Все засмеялись, а Фредди крикнул:

– Нет, вы слышали? Пришел доктор золотые ручки!

Снова грянул взрыв смеха. Барри порадовался небольшой разрядке, но это не уменьшило его желания хорошенько отдубасить Фредди. Тот, по его мнению, говорил сущую ерунду. Но Барри сдержался и начал рассказывать Джоуи о Венди и о том, как она перестала плакать, едва он взял ее на руки. Как он велел Сьюзен не портить дочь постоянным потаканием ее капризам.

– Все равно, Джоуи, дети сильно напоминают женщин. Они должны знать, кто в доме хозяин. От этого они будут чувствовать себя увереннее в жизни. Ты же не позволяешь своей жене делать все, что она захочет, ведь так?

Джоуи устало засмеялся и повернулся к своим приятелям у стойки бара, прежде чем ответить.

– Скажи это Джун. Последний раз, когда она кого-либо слушала, так это специалиста по трипперу, у которого была на приеме.

Публика грохнула, и Барри, поняв, что попал впросак, заискивающе засмеялся вместе со всеми.

– Что ж, Джун верна себе?

Джоуи глубокомысленно кивнул:

– Так и есть.

– Давай закажем жратву и хорошенько выпьем. Еще только полпервого, и у нас целый день впереди.

Джоуи кивнул, но по-прежнему напряженно размышлял о чем-то, и это было замечено всеми. К трем часам он впал в весьма воинственное настроение, а к четырем тридцати был готов убить кого угодно. Джорджи Дерби обидел его гораздо сильнее, чем Джоуи осознавал, но Барри понимал значение случившегося и усиленно себя накручивал. Он думал, что, если удастся справиться с Дерби, они заставят все общество с ними считаться.

Глаз Сьюзен болел: бровь следовало бы зашить. Глядя на себя в зеркало, она пала духом. Выглядела она ужасно. Ее лицо, никогда не отличавшееся красотой, сейчас просто походило на карикатуру благодаря заплывшему глазу и вспухшей брови. Проявившийся синяк делал его еще более несуразным.

– Черт тебя побери, Барри Далстон, – произнесла Сьюзен в пустоту комнаты.

Спальня была очаровательной. Сьюзен потратила много времени, чтобы сделать ее красивой и уютной. Она часто представляла себе, как они с Барри будут в ней обнимать друг друга, ласкать, заниматься любовью, а по утрам в воскресенье играть с детьми.

– Ты читаешь слишком много книг, а настоящей жизни не знаешь.

Она уже привыкла говорить себе так. Этот вывод несколько притуплял остроту несчастья, терзавшего ее душу. Венди лежала на кровати и что-то весело лепетала на своем детском языке.

– Ты сама с собой разговариваешь, моя девочка?

Она внимательно посмотрела на кроватку и услышала довольное гуканье. Сьюзен боготворила свою доченьку и обожала ее. Как всегда, приближаясь к Венди, она почувствовала прилив молока к груди. Барри со своим кормлением из бутылочки… Она улыбнулась, вспомнив об этом.

Взяв Венди на руки, Сьюзен заботливо приложила ее к груди и почувствовала сначала ее мягкие губы, потом – как Венди принялась сосать молоко и, наконец, нажим десен на сосок. Сьюзен держала девочку очень нежно, позволяя малышке утолять голод, гладя пух на маленькой головке, целуя крошечные пальчики на ручках и ножках.