— Я вижу! — открылись глаза Ртуть. — Довольно хлопотно для девушки, чье имя переводится как «жаворонок».

— Возможно, я переоценила ситуацию, — согласилась наконец Алуэтта, — но, поскольку она уже была озорным духом — а птицей еще никогда — то, может быть, новое в ней переборет старое. Личность изменится.

Солнце садилось, когда Грегори, Ален и Джеффри выехали к берегу небольшого озера. Путники поникли в седлах, и кони тяжело стучали копытами.

— Честное слово, — выдохнул Джеффри, — это был слишком долгий день!

— И также полный событий, — согласился Ален.

Джеффри чуть не вывалился из седла когда спешивался, чтобы зачерпнуть воды из озера.

Алуэтта кивнула, совершенна согласная с таким требованием. То же сделала и Корделия, хмуро взиравшая на испепеленного врага.

— А почему у меня постоянное желание напасть, когда я вижу мышь или крысу? — поинтересовался голос, похожий на лошадиное ржание.

— Может быть, оттого, что ты приняла совиную голову в своей последней форме, — ответила Корделия. — Это птица мудрости, охраняющая народ ночью, ты можешь преобразить себя в нее.

— Сконцентрируйся, — посоветовала Алуэтта. — Но не начинай, покуда мы не покинем этого места.

— Обязательно! Я восстановлюсь! Благодарю вас, леди! Я буду хлопать вам крыльями с небес и заливаться благодарной трелью!

— Она говорила о сове, а не о соловье, — напомнила Алуэтта.

— Решено! Значит, ночная птица.

— Ну, соловей тоже поет ночами.

— Ладно, лучше совой. Она же хищник? Если будете возвращаться этой дорогой, знайте, здесь у вас есть верный союзник!

Они в тревоге посмотрели друг на друга. Затем Алуэтта поделилась общими опасениями вслух:

— Ты, главное, с народом обходись помягче и повежливей.

— Как пожелаете! Спасибо за доброту и милосердие.

Милосердие! Благодарю! Благодарю! Всю оставшуюся жизнь буду превозносить ваше благородство.

— Ты увидишь, что быть хорошей — это вовсе не плохо и такая радость — приносить пользу.

— Я должна патрулировать, охранять и предупреждать, — решено! — бодро откликнулась кучка пепла. — Я стану стражем этой долины в виде не Феникса, но Филина! Всю жизнь буду ухать и охотиться!

— Так и всю жизнь можно проухать, — посочувствовала Алуэтта. — Ну, прощай, полиморф.

— Так теперь мое имя? Какая честь! — воскликнул неугомонный дух. — Значит, я Полли Морф.

— Ну, пусть будет так, Полли, — улыбнулась Алуэтта. — Имей в виду, мы запомним твое предложение и обязательно воспользуемся услугой.

Они снова тронулись в путь по тропе, поглядывая друг на друга, но сохраняя молчание, пока листья вновь не сомкнулись над ними и странные звуки, которыми Коу сопровождала свои попытки научиться петь, не смолкли в отдалении. Тогда Алуэтта, глубоко вздохнув, сказала:

— Насчет услуги я, конечно, запомню — но не приведи Небо ею воспользоваться.

— Да, такой твари не хочется доверять, — согласилась Корделия. — Никогда не знаешь, какое она выкинет коленце. Даже с самыми лучшими намерениями, ее помощь может обернуться кучкой пепла.

Ртуть обернулась к Алуэтте.

— Но как же это, мадемуазель? Вы могли бы отнестись к ней получше, учитывая ее раскаяние!

— Хотела бы я верить. — озабоченно сказала Алуэтта, — да верится с трудом. — Но, боюсь, что она так привыкла пугать, что будет этим заниматься и в виде ночной птицы филина.

— Я вижу! — открылись глаза Ртуть. — Довольно хлопотно для девушки, чье имя переводится как «жаворонок».

— Возможно, я переоценила ситуацию, — согласилась наконец Алуэтта, — но, поскольку она уже была озорным духом — а птицей еще никогда — то, может быть, новое в ней переборет старое. Личность изменится.

Солнце садилось, когда Грегори, Ален и Джеффри выехали к берегу небольшого озера. Путники поникли в седлах, и кони тяжело стучали копытами.

— Честное слово, — выдохнул Джеффри, — это был слишком долгий день!

— И также полный событий, — согласился Ален.

Джеффри чуть не вывалился из седла когда спешивался, чтобы зачерпнуть воды из озера.

— Интересно, сладкая или соленая?

— Верное замечание, — согласился Грегори и в свою очередь спешился, чтобы подойти поближе к воде. Ален уже почти догнал их, когда его остановило странное неистовое и безудержное блеянье: оно разносилось отовсюду, как будто окружая их. В удивлении вскинув головы вверх, они увидели громадное стадо овец, бегущее прямо на них в дикой панике. Что-то испугало их настолько, что людей они уже не боялись.

— Эй, кыш! Брысь! А ну, назад! — Но не успел Джеффри подняться с колен, как шерстяные клубки накатили сверху.

Они чуть не выбили коня из-под Алена, он с трудом сдержал поводья, в то же время неистово отмахиваясь от стада, навалившегося с разных сторон:

— А ну, вон отсюда! Прочь!

Но на него не обратили внимания, разве что несколько овец обошли стороной, вместо того, чтобы броситься прямо под ноги, не разбирая дороги. Джеффри на коленях, перед своим конем, повезло еще меньше: он покатился, как опрокинутая колода — овца за овцой, баран за бараном просто перепрыгивали через него, как через бесчувственную чурку. Когда наконец стадо промчалось мимо, Джеффри смог подняться Грегори сказал, глядя им вослед:

— Едят меня черти, если я сегодня не высплюсь: столько баранов насчитал!

— И сколько же, — поинтересовался Ален у Грегори.

— Возможно, кого-то и пропустил — но стадо примерно в девяносто восемь голов, не считая одного ягненка.

— Всего-то? — почесал бока Джеффри, — я уж думал, они нас затопчут.

— Кто-то их спугнул, — Ален выпрыгнул из седла, присоединяясь к друзьям, которые отряхивались и приводили одежду в порядок. — Ничего себе, как они вас вываляли.

— Насколько напугались, настолько и вываляли, — прокомментировал Джеффри. — И кто это их так шуганул?

Раскатистый бас огласил смехом окрестности. Они замерли, переглядываясь.

— Что еще за тварь? — пробормотал Джеффри. — С таким голосом, будто разговаривает из бочки.

— А вот и он! — указал Грегори.

Обернувшись, они увидели, как, рассекая воду, вдоль берега к ним шагает громадная птица, черная, как смоль с металлическим отблеском. Оперение походило на горностаевую королевскую мантию — черное с вкраплениями белых кисточек — и такое же белое кольцо окружало ожерельем шею, которая была несколько длиннее, чем утиная. Полуторафутовый клюв темно-желтого цвета был изогнут как у орла, а громадные глаза буравили путешественников — потенциальную добычу взамен сбежавших овец. Колоссальное создание напоминало птицу — обитателя водоема, и только размеры его были несовместимы даже с размерами озера: длиной не менее восьми футов, да шея три. , И тут внезапно им под ноги рванулась овца, запутавшаяся в кустах у берега.