– Да, госпожа! – с бесконечным уважением поклонилась Сатиа и бегом рванулась прочь из комнаты.

– Лена, – хмуро посмотрела на дочь Настя. – И все-таки, что это значит?

– Да так, разбираюсь с несколькими неприятными вещами во взаимоотношениях моих горничных, – скривила губы та. – И беру к себе еще одну девушку, над которой постоянно издеваются. Беру, чтобы защитить.

Бывшая учительница не стала настаивать на подробном рассказе, понимая, что такой разговор лучше вести наедине. Но решила с дочери не слезать, пока та не расскажет все. Каким-то очень нехорошим душком потянуло, надо в этом разобраться. Как там Лена говорила? Сатиа на все готова, чтобы Даяне неприятности доставить? Да, персиянка откровенно радовалась слезам подруги. Но причем здесь японцы? И что они заставляют делать Даяну? Из-за чего та так страшно, так обреченно рыдала? Все-таки холодная жестокость, царящая в этом доме, сильно не нравилась Насте.

Долго ждать не пришлось, не прошло и десяти минут, как Сатиа вернулась, ведя за руку хрупкую, как тростинка, девушку с перепуганными, большими глазами. Лена внимательно оглядела свое новое “приобретение”. Черные прямые волосы, явно семитская внешность – оливковая кожа, нос с легкой горбинкой, пухлые губы. Однозначно еврейка, но очень красивая. Или арабка. Состояние девушки заставило ее скрипнуть зубами. Избита до синевы, взгляд затравленного зверька, вся дрожит. Обнажена и жутко грязна, да что там, от Леи несло такой вонью, что Лена поморщилась. Ощущение, что бедняжка долго находилась в канализации. При виде госпожи девушка рухнула на колени и принялась целовать пол перед ее ногами.

– Немедленно прекрати! – возмутилась Лена. – Не смей унижаться!

Услышав недовольство в голосе госпожи, Лея испуганно запищала, забилась в угол, закрыла лицо руками и принялась дрожать, глухо подвывая.

– Господи, да кто ж это девочку так запугал? – встала Настя, с искренней жалостью смотря на еврейку.

– Даяна со своими суками! – зло бросила Сатиа. – По заслугам ей, паскуде, все! Гадина какая!

– Что с ней делали? – холодно спросила Лена.

– Госпожа, не стоит о таком рассказывать, честное слово… – поежилась персиянка. – Сейчас я ее из канализационного коллектора вытащила, а до того…

Она снова вздрогнула.

– А почему же ты ее не защищала, раз она твоя подруга? – бросила на нее жесткий взгляд молодая женщина.

– Мак-Ардоу запретил, – неохотно ответила Сатиа, поморщившись. – Сказал, что раз бесполезная тварь не может сама отбиться, то заслуживает своей судьбы. А как кого убить надо, чтобы никто ничего не заподозрил, так все равно Лею посылал. Ни один арвад лучше нее этого делать не умеет. Все так обставит, что не придерешься – сердечный приступ, и никаких улик.

– Убить?! – взлетели вверх брови Насти. – Вот эта вот несчастная девочка – наемная убийца?!

– Госпожа, мы – вампиры, – тяжело вздохнула персиянка. – Мы все жили чужой смертью. Спасибо Повелителю за то, что снял с нас эту ношу.

– Ясно, – кивнула бывшая учительница. – Приготовьте-ка ванну, ее вымыть надо. И одежду какую-нибудь.

Она решительно подошла к Лее , не обращая внимания на запах, идущий от нее. Села рядом, обняла девушку и принялась нашептывать ей на ухо какие-то ласковые слова. Та сперва замерла, как испуганный зверек, а потом немного расслабилась и снова разрыдалась, уткнувшись в Настино плечо носом. Бывшая учительница сама отвела Лею в ванну, залезла туда вместе с ней и осторожно вымыла избитую и изрезанную девушку. У нее почему-то не заживали мгновенно раны, как у остальных вампиров. Настя только качала головой, начав понимать по характеру этих ран, что творили с несчастным существом. Лена стояла рядом и тоже все видела, горя гневом. Да, Даяна тысячу раз заслужила своей судьбы. Права Юкио. Больше она за эту сволочь заступаться не станет.

Сатиа принесла откуда-то желтую, вонючую мазь в стеклянной банке и принялась смазывать ею кожу тихо скулящей Леи, глухо ругаясь сквозь зубы.

– Почему у нее раны не заживают? – спросила Лена.

– Есть одно паскудное зелье, – зло буркнула персиянка, продолжая осторожно растирать подругу. – Если его скормить вампиру, то потом месяц так будет. Да и чувствительность к боли возрастает в несколько раз. Инквизиторы когда-то придумали. Я им лет пятьсот назад попадалась, на своей шкуре испытала каково оно. Чудом сбежала. После того в Россию и перебралась, здесь об инквизиции и слыхом не слыхивали.

Лею одели в пижаму и уложили спать в одной из спален покоев. Та все порывалась упасть перед госпожой на колени и униженно благодарила за то, что ее вытащили из рук подруг Даяны. Девушку едва сумели успокоить и заставить выпить чашку грога со снотворным. В конце концов бедняжка уснула.

– Если Даяна посмеет еще раз ее тронуть, – хмуро сказала Лена, выбравшись в гостинную, – то я сама с этой сукой такое сделаю, что ей небо с овчинку покажется.

– Благодарю вас, госпожа! – поклонилась Сатиа, кусая губы и украдкой вытирая слезы. – Только вы это ей сами скажите, а то мне она не поверит.

– Скажу. Так скажу, что ей навсегда даже приближаться к девочке перехочется.

Лена не узнавала саму себя. Такого всепоглощающего, беспощадного гнева она никогда не знала. Даже представить не могла, что способна испытывать подобные чувства. Хорошо, что Даяну забрали, иначе могло бы случиться что-нибудь нехорошее. Молодая женщина даже не заметила, что подбрасывает в руке неизвестно откуда взявшийся клубок белого огня, напоминающий собой шаровую молнию. Вампирши поглядывали на нее с затаенным ужасом, хорошо зная, что если кого-нибудь из них коснется хоть одна искра первородного пламени, то от такой невезучей мгновенно останется горстка пепла.

Внезапно Лена вскрикнула и схватилась за живот – внутри как огромный, холодный червяк шевельнулась боль. Только через пару секунд она смогла разогнуться и обессиленно рухнула в кресло. Похоже, начинается то, о чем предупреждал тибетец, будь он трижды неладен. И что теперь делать? Боль нарастала и нарастала, становясь нестерпимой. Да что же это такое?! Что за издевательство?! Лена рухнула в кресло, не замечая, что глухо стонет и дергается. В соседнем кресле точно так же корчилась Настя.

– Что это с ними? – растерянно спросила Мари.

– Меня предупредили воины Пути, – поморщилась Сатиа. – Последствия операции. Не знаю, что там с ними сотворили тибетцы, но что-то очень мало веселое. Видела я столы после того, как с ними закончили, все кровью напрочь залиты. У госпожи с матерью теперь около недели такое периодически повторяться будет. Подай-ка вон ту бутыль на шкафу, Юкио сказала, что мы должны заставить каждую выпить по полстакана, полегчает.

– Сейчас! – метнулась к указанному месту француженка, схватила бутыль, сорвала пробку и налила требуемое количество в один из стоявших на столе стаканов. – Мердэ, если с ними что не так станет, то Повелитель нам устроит варфоломеевскую ночь! Десять раз подряд. Что еще надо?