Из подробных докладов вырисовывалась следующая картина. Состояние кораблей оставляло желать лучшего. Легкий ремонт, сделанный во время недавней остановки, разумеется, устранил совсем уже неотложные проблемы. Но существенно общее положение не улучшил.

Не самым хорошим образом обстоял и продовольственный вопрос, требовалось пополнение запасов. И если сухарей и солонины было еще вполне достаточно, то вот с другими продуктами дело обстояло хуже. Большая часть муки оказалась испорченной – проглядели при погрузке еще в Англии.

– Вы хотите сказать, – начал медленно закипать адмирал, глядя в упор на притихшего главного интенданта, – что мы проигрываем это сражение, не сделав и одного выстрела? Из-за того, что вы, сэр! Именно вы! Ненадлежащим образом отнеслись к своим обязанностям? Так я должен вас понимать?!

– Но… сэр… мы всегда брали продукты у этих поставщиков… и никогда ранее…

– Капитан Локкарт!

– Слушаю вас, сэр! – приподнялся со своего места капитан морской пехоты.

– Сформировать два отряда. Включить в них представителей интендантской службы. Вы, сэр, – повернулся адмирал к главному интенданту, – лично возглавите один из этих отрядов! И чтобы я больше ничего не слышал о недостатке продовольствия!

Доклад о состоянии десантных частей несколько успокоил Джарвиса. Здесь все обстояло более-менее нормально.

– Сутки на подготовку. Доложить мне о готовности послезавтра, в десять часов утра. Все свободны, джентльмены!

В адмиральском салоне осталось только три человека: сам адмирал, медленно остывавший после совещания, генерал Грей и некий неприметный человек в штатском.

– Ну, Беккерли, рассказывайте, что хорошего успели разнюхать ваши шпионы? – буркнул Джарвис.

– Как вы знаете, сэр, – начал тот, – перед нашим прибытием сюда к острову был выслан шлюп «Своллоу», который и забрал с него двоих наших агентов. Я самым подробным образом изучил их донесения. Если вам будет угодно, сэр, вы лично можете их расспросить.

– Увольте меня от такой сомнительной чести, сэр Вильям. Рассказывайте сами.

– Как вам будет угодно, сэр! Общее положение дел таково, – Беккерли расстелил на столе карту. – Укрепления острова нами хорошо изучены, и ничего нового в их устройстве не прибавилось. Это форты вобановской системы. Всего их шесть. Сто тридцать орудий. Расположение всех укреплений отмечено на карте. По своему вооружению они существенно уступают нам. В несколько раз.

– Гарнизон?

– Около тысячи человек. И полторы сотни кавалеристов из местных ополченцев.

– Смазка для клинков нашей конницы. Дальше! Что с флотом?

– Один шлюп, сейчас в ремонте. Около острова иногда появляются какие-то корабли. Заходят в бухты, что-то выгружают… в основном – это торговые или транспортные суда.

– И чего ради они сюда заходят?

– На острове присутствуют испанские пехотные части. Около трех тысяч человек. Может быть, чуть больше, они все время перемещаются, трудно сосчитать.

– А эти-то здесь что делают? – удивился адмирал.

– В настоящий момент – ремонтируют форты. Подсыпают валы и перекапывают землю. Надо полагать, создают препятствия для нашей кавалерии.

– Бред какой-то! – фыркнул адмирал. – Пушки?

– Нет. Ничего нет, только пехота.

– Странно… ведь у них война, если я не ошибаюсь?

– В настоящий момент – перемирие. И потом, сэр, это не совсем испанская армия.

– То есть? Поясните ваши слова!

– Это колониальные части, – Беккерли посмотрел в свои записи. – Калифорнийская дивизия. Так ее называют местные жители. Сформирована совсем недавно и в боях не участвовала.

– Кто командир?

– Недавно произведенный в генералы полковник колониальных войск. Его прозвище… – Беккерли снова заглянул в записи, – Ночной Гость.

– Он что, из разбойников в армию попал? У нормальных офицеров есть имена! А не прозвища! Впрочем, бог с ним, с этим фанфароном. Вы говорите – четыре тысячи пехоты?

– Да, сэр!

– Ладно… диспозиция наша будет такова…

– Доброе утро, генерал!

Кто это тут такой… ранний петушок? Нормальные люди в восемь утра (как, уже девять? Во, блин… заработался) еще спят… ну, хорошо, не спят, так потягиваются. Оборачиваюсь к двери. Вот те и здрасьте…

– Барон? Какими судьбами?

Рюген церемонно раскланивается.

– Но вы же сами приглашали меня заезжать в гости запросто?

– Кх-м-м… Карл Генрихович, но вот поле битвы я при этом в виду не имел!

– Разве? – Он, подняв брови, оглядывается по сторонам. – Но я не вижу тут сражения и выстрелов пушечных тоже как-то не наблюдаю…

Ну вот, и что с ним теперь делать? Выпроводить восвояси? С применением мер, далеких от социалистической законности? Неловко выйдет… как-никак дипломат…

– А ежели, любезный барон, тут завтра загрохочет?

– Ну и что? Я лицо неприкосновенное!

– Ядру это объяснять сами будете?

– Х-м-м… – тут уже смущается он.

– Тогда, барон, действуем так! – поворачиваюсь к капитану. – Санчес!

– Да, сеньор генерал?

– Выделить барону охрану. Шесть человек. До поля сражения не допускать, в прочем – не препятствовать! Исполнять!

– Есть!

– Вот так, Карл Генрихович. На войне как на войне! А с вами мы всегда и приватно посидеть сможем. Опосля боя. Засим прошу меня извинить – дела военные!

Старый Империалист, смотревший на эту сцену из угла, сплевывает на пол.

– И кто это такой решительный?

– Как тебе сказать… короче, особист из русского посольства в Мадриде.

– О как! А комиссара они нам прислать пожлобились?

– За комиссарами – к полковнику! – киваю на Дюшере, который сосредоточенно разглядывает карту. – Это у них там самый разгул подобных товарищей. А у нас тут времена суровые…

– … соцдействительность! – заканчивает он мне в тон. Мы оба ржем во все горло. Француз удивленно приподнимает голову.

– Извините, сэр! – побагровевший генерал Грей упрямо наклоняет голову. – Вы предлагаете мне со всеми моими войсками сидеть на кораблях в ожидании того, когда форты спустят флаг? Стоило ли для этого совершать столь длительное путешествие?

– А вы, генерал, предпочитаете штурмовать форты в парадном строю и под барабанный бой? С неподавленной артиллерией? И картечью в упор? – Джарвис резким рывком ослабил галстук.

Оба военачальника мерили друг друга раздраженными взглядами. Первым успокоился адмирал.

– Ладно… раз уж вам так хочется подстрелить пару сотен французов… можете начинать высадку. Но не лезьте, ради всего святого, к фортам! Почти полтораста пушек – это серьезно!