— Если ему повезет и пойдет в меня, тогда есть шанс…

Агата буркнула, дернулась, собираясь отползти, но Костя прыснул, придержав. Вжался носом в её щеку, закрыл глаза, улыбался, сдерживая Агатины неубедительный попытки сбежать. А когда она перестала брыкаться, снова повернул голову, глядя на снимок.

— Правда головастый… Это нормально? — спросил уже задумчиво, смотря внимательно, чуть голову наклонив…

— Да. По пропорциям всё хорошо. Вообще всё хорошо. Вот животик, — Агата повела пальцем дальше. — Видишь?

И пусть Костя снова мог бы повредничать — не стал. Кивнул. Смотрел, как завороженный, пока Агата блуждала по фото.

— Вот ручка. А вон вторая видна немного. Ножки вот. Пальцы тут смазались, но там правда уже даже можно посчитать. А вот…

Агата обвела уступающую в яркости местность, повернула голову, смотря на Костю радостно-многозначительно… Мол, не мне тебе рассказывать…

И сама не знала, какой реакции ожидала от своего любимого раздолбая, но он просто в улыбке расплылся, изрекая легкомысленное:

— Прикольно…

После которого почему-то сложно сдержаться и не обнять его, в шею не вжаться, откладывая снимок на постель, продолжая чувствовать поглаживая по животу… И счастье. Ярое спокойное счастье.

— Макс, значит?

Костя спросил задумчиво, Агата не поспешила настоять. Несколько секунд дала себе, чтобы в очередной раз свериться с внутренним метрономом, потом кивнула.

В ней отзывается Макс.

— Отлично. Я не против.

И пусть она не то, чтобы сильно переживала, но услышав, что Костя соглашается так просто, выдохнула, вжимаясь к шею сильнее, гладя рукой мужской затылок…

— Это же кроватки нужны всякие… Коляски… Детская, наверное…

Костя сказал после паузы, Агата кивнула.

— Ты уже смотрела что-то?

А потом заулыбалась, потому что Костя знает ее слишком хорошо. Конечно, смотрела. И даже выбрала уже многое. Просто ждала, пока спросит.

— Я сейчас.

Вывернулась из рук, поползла в сторону тумбочки со своей стороны кровати, чтобы взять телефон и забросать его всеми скринами и ссылками. Но Костя поймал на полпути, притормозил, сжимая пальцами поясницу, на бок завалил, сзади прижался, выцеловывая, чтобы не брыкалась, затылок, шейные позвонки, плечи…

— Давай завтра, Замочек. Надо хотя бы пару часов поспать, иначе я утром не встану. Работы много…

И если изначально Агате даже обидеться хотелось, а с губ рвалось обвинение в незаинтересованности, то стоило дать себе секунду на подумать, как стало стыдно… И жалко.

Она развернулась в Костиных руках, забросила ногу на мужское бедро, потянулась к его щеке, погладила, поцеловала в губы…

— Если деньги нужны — говори. Мне или Гавриле, как удобней. Если хочешь несколько посмотреть — тоже говори. Привезем. Потестишь. Пса засунешь в коляску, покатаешь.

Представив, как Бой будет смотреться в детской коляске, Агата снова заулыбалась, скользя пальцами по Костиному лицу. Как сейчас видно — уставшему. Белки в сеточку. Между бровей складка часто, поэтому даже след остался…

— Походи по дому, подумай, какую комнату детской сделать. Тоже скажешь…

— Хорошо, — Агата, как завороженная, обводила контур мужских губ, следя, как они шевелятся, раздавая указания… Потом перевела взгляд на голубые глаза… Улыбнулась…

Сейчас такие спокойные и миролюбивые, что даже не верится.

Только сонные. Потому что закрываются постепенно, руки вжимают ее в мужское тело плотнее, она снова утыкается носом куда-то в грудь, а Костя фиксирует ее темечко подбородком.

Проходит буквально минута, и Агата чувствует, что дыхание Кости выровнялось, хват чуть ослаб… Он задремал.

С включенным ночником. Поперек кровати. Без подушки, поверх одеяла. С отброшенным куда-то в сторону снимком будущего ребенка и с ней в обнимку.

Хороший такой. Искренний. Ласковый. Самый лучший просто.

Агата шепнула:

— Мне с тобой повезло, Кость. Очень… Редко кому так везет… Тебя, вот такого, нельзя не любить. Я же правда обожаю…

Услышала явно остаточное, не совсем осознанное «угу, кончать, я помню», и с улыбкой на губах закрыла глаза, ожидая, когда придет ее сон.

* * *

Утро Кости как всегда началось довольно рано и со сборов. Он курсировал между душем, гардеробной, по спальне, а Агата исподтишка наблюдала за ним.

С одной стороны, тихо радовалась, что когда муж свалит, сама она сможет спокойненько доспать на его половине кровати. С другой жалела, что нельзя доспать с ним вместе.

На кончике языка крутилось возмущение о том, что он зажал ей свадьбу, так хотя бы медовый месяц мог бы обеспечить…

Не где-то на островах, а в этой спальне. Чтобы так же, как было ночью, но на протяжении хотя бы недели. Заниматься любовью, разговаривать, обниматься, целоваться, гладить друг друга, получать удовольствие от того, что они рядом и никуда им не нужно.

Но Агата сдержалась. Оставила замечание при себе. Косте некогда. Он занят. У него азартная игра в политику…

О чем они до сих пор так и не поговорили. Агата не понимала, зачем Косте всё это надо. А он не навязывал болтовню на эту тему. Вполне возможно считал туповатой для таких разговоров. И Агата даже не спорила бы. Ей просто не интересно это всё. И тревожит его стремление в это лезть.

Пусть и понятно, что тащить её за собой на мероприятия он больше не станет — урок усвоил, но всё равно…

Агату передергивало, когда она гуглила фотографии с того приема, читала заметки о Константине Гордееве и первом выходе его жены. Она там выглядела неуместно. Жалась, как дикая. Смотрела остеклевшим взглядом. В публикациях её никто не оскорблял, чего нельзя сказать о комментариях, которые Агата пыталась и вовсе не замечать, но было очевидно — рядом с Гордеевым ожидали увидеть что-то другое. Более Полиноподобное…

То, чем она никогда не будет. Ведь в отличие от шрама, душу отшлифовать невозможно.

— Не спишь? — Агата по инерции следила взглядом за тем, как Костя, уже одетый, приближается к кровати, надевает кольцо привычным жестом, поправляет манжеты рубашки, застегивает пиджак.

Но дальше он по идее должен бы выйти из спальни, а он остался стоять…

Как оказалось, смотрел на неё — лежавшую — задумчиво. Потом задал вопрос, немного наклонив голову.

— Нет.

Голос Агаты прозвучал хрипло. Это были первые её слова сегодня. Но Костю это, кажется, не смутило. Он улыбнулся, наклонился, опустился на постель коленом, приблизился к ней, сделав несколько «шагов» руками, дождался, пока она потянется лицом к его лицу, пока сама поцелует…